Дарья Калинина - Дурдом с мезонином

И, подойдя ближе, она спросила у Лидуси прямо в лоб:

— За что ты меня ненавидишь?

Та не ожидала от своей жертвы сопротивления и в первый момент растерялась. Но уже через пару секунд наморщила свой хорошенький носик, поводила им из стороны в сторону, словно принюхиваясь, а потом вдруг воскликнула:

— Чем это тут запахло?

Аня почувствовала, как на нее накатывает волна бешенства. Дикого, неистового, от которого темнеет в глазах и звенит в ушах. Вообще Аня была человеком миролюбивым. И выходила из себя она крайне редко, но зато уж когда это случалось… Тут уж обидчику позавидовать было никак нельзя. В бешенстве Аня себя контролировала очень слабо. Можно сказать, вовсе не контролировала.

Вот и сейчас, не до конца сознавая, что она делает, девушка подскочила к Лидусе и вцепилась той в волосы своими растопыренными пальцами. Целилась в лицо, хотела расцарапать щеки, губы, выцарапать глаза, но Лидуся в последнюю секунду увернулась, и Аня сумела ухватить лишь густые пряди ее волос. Эта неудача привела Аню в окончательное неистовство. Она трясла Лидусю, словно грушу, время от времени выкрикивая:

— Будешь еще так делать? Говори, гадкая, будешь?!

Но Лидуся тоже оказалась не робкого десятка. Когда первая оторопь у нее прошла, она попыталась дать Ане сдачи. Руки ее шарили по Аниному телу, но активней всего Лидуся работала ногами. Удар, еще удар, третий пришелся на коленную чашечку, и ноги у Ани подкосились. Она стала падать, но Лидусю из своего захвата не выпустила. Так что на землю они грохнулись вместе, причем Аня в полете как-то изловчилась, извернулась и на земле умудрилась оседлать снова растерявшуюся противницу.

— Гадина!

— Сама гадина!

Неизвестно, чем бы это кончилось, возможно, Аня и излупила бы Лидусю до тяжелых травм, но ей удалось лишь пару раз приложить ее головой о землю. Да и то не об асфальт, а о мягкую, покрытую опавшей хвоей траву. И даже подходящего соснового корня, торчащего из земли, чтобы припечатать об него Лидусин затылок побольнее, и то не нашлось.

— Спасите! Караул! — тем не менее орала обезумевшая от страха Лидуся. — Она меня убьет!

Только после ее воплей о помощи двое коллег бросили наконец снимать видео, спрятали смартфоны и кинулись разнимать дерущихся девушек. Все прочие столпились дружным хороводом и продолжали съемку. Двум мужчинам справиться с озверевшей Аней не удалось, она так крепко вцепилась в Лидусины волосы, что оторвать ее представлялось возможным лишь вместе со скальпом последней.

— Да помогите же! Вы люди или кто?

Еще один человек оставил съемку. За ним другой. А потом и остальные тоже поняли, что самая потеха закончилась, и отложили смартфоны. Остался лишь один — длинный, тощий, с противным вытянутым и очень бледным лицом, который и довел запись до самого конца.

— Вечером посмотрим еще раз, поржем, — пообещал он остальным, а затем обратился к виновнице: — Ань, а ты чего так взбесилась?

Аня едва дышала, но все же нашла в себе силы, чтобы огрызнуться:

— А сам ты как думаешь?

— Думаю, достала она тебя своими подначками.

— Правильно думаешь.

— Ну что, Лидуся? — повернулся тощий к другой участнице событий. — Схлопотала, наконец? А мы тебя предупреждали, чтобы ты угомонилась. Но нет, совсем от ревности с ума спятила.

— Олег! Заткнись!

Лидуся тоже тяжело дышала. Кроме того, лицо у нее было сильно расцарапано. Нет, Анины когти тут были ни при чем, постарались песчинки и мелкие камешки.

— Заткнись, придурок! — повторила она. — Просто заткнись!

Но парень — воспитатель из группы «Маленьких Менделеевых» — лишь весело заржал в ответ.

— Обидно, Лидуся, когда на твои чувства другому человеку наплевать? Вот и мне тоже было обидно. А так я даже рад, что Славка тебе отказал.

— Закрой свой рот!

Лидуся была в такой ярости, что собиралась снова броситься в бой. На этот раз на долговязого парня. Но тот ловко от нее увернулся и, хохоча, отбежал на небольшое, но вполне безопасное расстояние, так что Лидуся только и смогла, что кинуть в него несколько сосновых шишек, от которых тощий парень снова ловко увернулся. Забава пришлась ему по вкусу, и он так хохотал, что с кухни прибежали повара, а из медпункта медсестра.

Последняя была весьма кстати, она смогла проводить девушек к себе в медпункт, смазать им там ссадины и обработать царапины. И, конечно, проделывая все эти манипуляции, она не преминула сделать хулиганкам выговор.

— Стыдно, девушки! — произнесла медсестра с чувством. — В первый же день передраться между собой! Что же к середине смены будет? А к ее концу? Поубиваете друг дружку?