Дарья Донцова - Шоколадное пугало

Сиракузов познакомился с постояльцами и от всей души пожалел одинокого Никиту Сергеевича Карпова, старичка, о котором никто особо не заботился. Медбрат понять не мог, почему он так проникся к чужому, не очень приветливому деду. Володя делал ему массаж, читал газеты, приносил из столовой что повкуснее, задерживался по вечерам и сидел у его кровати. Когда Карпов умер, выяснилось, что он владел большим количеством квартир в Москве, имел огромный счет в банке, где копил арендную плату за сдачу жилья. Никита Сергеевич был патологическим скрягой, рядом с ним герой мультика Скрудж Мак Дак просто транжира. За много лет Никита Сергеевич не снял ни копейки. Рубли он превращал в валюту, ее складывал в банковские ячейки, коих у него оказалось почти двадцать. Почему, обладая многомиллионным состоянием, недвижимостью, Карпов жил в бедном муниципальном приюте с не очень заботливым персоналом? Он же мог поселиться в самом комфортабельном месте, в окружении опытных врачей. Верно! Только комфорт и внимание стоят денег. А патологическая скаредность – не просто слова, а психиатрический диагноз. Никита Сергеевич не желал и копейки потратить, но он знал, что у гроба багажника нет, и завещал все, что имел, единственному человеку, который проявил к нему сострадание, – Владимиру. Медбрат в одночасье стал богатым.

Следующие годы жизни Сиракузова – восхождение на вершину успеха. Он создал сеть медицинских центров, где делали разного вида массажи, удачно женился. Супруга Лариса обожала мужа. Она выросла в семье олигарха Горелова, ее никак нельзя было упрекнуть, что вышла замуж из корыстных побуждений. Николай Сергеевич любил зятя, как сына. После смерти отца Лара стала очень богатой женщиной. Ее и Володю связывала нежная любовь, которая не погасла за годы брака. А еще Сиракузову досталась лучшая на свете теща. Аглая Борисовна обожает зятя, всегда блюдет его интересы, печет для него шоколадные торты, готовит его любимые котлетки.

И в придачу все члены семьи, включая тещу, были здоровы. Да они даже к стоматологу не ходили! Кариес не приближался к счастливчикам на километр.

Владимир прервал рассказ.

– Понятно?

Я осторожно нащупала в одном из зубов дырку и молча кивнула. Вот тебе, Танюша, точно пора к дантисту.

– Позавчера ночью, – продолжал Владимир, – меня разбудил странный звук, похожий на звонок будильника. Противный, въедливый. Я сел на кровати и увидел в комнате полного мужчину с бородой, в очках, в костюме, в рубашке с галстуком. Он сказал: «Владимир, не волнуйся, это я, Ваня, твой лучший друг. Помнишь меня? Надеюсь, я не очень изменился, разве что раздобрел чуток. Мы подписали с тобой один документ».

Сиракузов на секунду перестал мерить шагами комнату, потом снова продолжил ходить.

– Ну, я просто онемел. Решил, что вижу дурной сон. А он заявил: «Владимир! Пришел час расплаты. Тридцать лет протикало. Вот договор, его надо исполнить!» И бросил на стол бумагу. Она была пыльной, у меня в глаза словно песок попал, я начал тереть лицо, а когда перестал, Ваня уже исчез! Это все. Теперь только рожа в красных пятнах осталась.

– Интересная история, – заметил Коробков, – естественно, документ нечистый с собой унес.

– Нет, – возразил гость, взял свой портфель, открыл и вытащил лист пергамента, – вот он.

Мы с Димоном одновременно уставились на лист.

– Договор, – прочитала я, – составлен Вельзевулом и Владимиром Сиракузовым, душа которого отойдет в ад через тридцать лет после подписания сего документа. Продавец души получит богатство, счастье и исполнение всех своих желаний. Дата, печать круглая черная, с черепами, костями, какими-то чудовищами и пятно крови. Дурацкая шутка! Надо найти того, кто решил вас напугать!

– Поэтому я и приехал, – сказал Владимир. – В детстве и юности я начитался всяких оккультных книг, в голове полный компот получился. Потом повзрослел и понял: чертей не существует. Это сказки для дураков. Кстати! Я не пью! Совсем! Не употребляю алкоголь вообще. И сейчас понимаю: никто ко мне в юности не являлся, от температуры бред начался. Только и всего. А этот договор чья-то идиотская шутка! Хотя подпись очень на мою похожа. Но вы же понимаете, что есть умельцы, которые вам подпись Тутанхамона скопируют. Не знаю, правда, как он свои указы скреплял и умел ли писать.

– Здесь есть кровь, – сказал Димон, – если дадите нам образец своей, мы выясним, чей биоматериал на пергаменте.

Владимир мигом закатал рукав.

– Да, пожалуйста. Качайте сколько хотите.