Наталья Александрова - Дар бессмертия

– Ну и кавардак творится у них в музее! – с сердцем произнес Старыгин. – Такую картину умудрились в запасниках потерять на столько лет! Впрочем, не нам говорить…

Лютостанский скорбно кивнул. От этого настроение его только ухудшилось, и он грозно взглянул на девушку, сжавшуюся уже до размеров новорожденного мышонка.

– Но я… я не могу лететь… – пролепетала она дрожащими губами и часто-часто заморгала, чтобы остановить слезы, появившиеся на длинных ресницах.

– Почему это, интересно знать? – спросил Лютостанский. – Назовите мне причину!

– Меня муж не пускает…

– Муж?! – хором изумились Старыгин и Лютостанский.

Вместо ответа девушка вытянула правую руку: на пальце блеснул ободок обручального кольца.

– И кто же такой этот строгий муж? – грозно вопросило начальство. – Арабский шейх? Турецкий султан? Синяя Борода, наконец?

– Петя… – всхлипнула девушка.

Слезы не хотели оставаться на ресницах и потекли по ее щекам. Старыгин отвернулся, чтобы не расстраиваться и не портить Лютостанскому воспитательный процесс.

– Какой, однако, строгий Петя… – протянул Александр Николаевич удивленно.

– Он не строгий, – прорыдала девушка, – просто он… просто я… беременная-а! И он бои-ится! И я бою-усь!

– Голубушка! – Лютостанский всполошился. – Ну что же вы сразу-то не сказали! Что же вы целый час мне голову-то морочите? Ну-ну, хватит плакать, никуда я вас не пошлю, и правда, как бы чего не вышло! Сидите тут спокойненько, на картины смотрите, говорят, это полезно… Только на старых мастеров, авангард я вам не рекомендую.

Он достал из кармана носовой платок и пытался вытереть девчонке слезы.

– А как же картина? – прерывистым голосом сказала девушка, успокаиваясь. – Боттичелли?

– Да уж без вас как-нибудь обойдемся, – с досадой сказал Лютостанский, – ну что делать, кого послать, ума не приложу!

– А давайте я слетаю! – предложил Старыгин, стараясь не показать своей заинтересованности.

– Дима, да вам это совершенно не по рангу! – возразил Лютостанский. – Мало ли что там может быть, возможно, это не то что Боттичелли, а даже и не Филиппино Липпи, вообще кто-то неизвестный… А я буду человека с такой квалификацией в эдакую даль гонять!

– Вот я на месте и посмотрю… – улыбнулся Старыгин и заговорщически подмигнул девушке. – Ну, потрачу дня три, как раз сейчас серьезной работы нету…

Наградой ему был ее благодарный и восхищенный взгляд сквозь высыхающие слезы.

Старыгин спустился по трапу самолета и огляделся.

Вокруг была степь – ровная и бескрайняя, как океан. Только в воздухе пахло не солью и водорослями, как на морском берегу, а полынью, теплой землей и еще чем-то давно забытым. В сотне метров от самолета виднелось здание аэропорта – если, конечно, такое громкое название подходило для бетонной коробки, размерами и формой больше напоминавшей здание железнодорожной кассы на пригородном полустанке. Возле этого шедевра архитектуры паслось несколько грязно-серых овец.

Некоторых пассажиров самолета, спустившихся по трапу вместе со Старыгиным, встречали – двое плотных мордатых мужчин, по виду классических «братков» из середины ревущих девяностых, двинулись навстречу такому же плотному и мордатому типу с плоским кожаным чемоданчиком в руке, видимо, коллеге по бизнесу. Правда, в девяностые годы все трое были бы одеты в пресловутые малиновые пиджаки, и шеи их украшали бы толстые цепи из литого золота, а сейчас они втиснулись в хорошо сшитые итальянские костюмы, и цепей не было, по крайней мере, на виду. Правда, у обоих встречавших на пальцах красовались массивные золотые кольца – видимо, полностью преодолеть тягу к презренному металлу они никак не могли.

В стороне от трапа стоял черный «Мерседес», куда «братки» и усадили своего товарища.

Заглядевшись на «бизнесменов», Старыгин не сразу заметил невысокую женщину средних лет в бесцветной курточке, с бесцветными, коротко остриженными волосами и с бесцветным же лицом, которое нисколько не украшали очки в круглой металлической оправе, неожиданно вошедшие в моду благодаря эпопее о Гарри Поттере. Впрочем, обладательница этих очков вряд ли следила за модой.

Старыгин несколько растерялся, когда эта невзрачная особа подошла к нему и взволнованным голосом спросила:

– Старыгин? Дмитрий Алексеевич?

– Да, это я, – признался он. – А вы, наверное, Вероника Васильевна?

– Значит, это правда? – воскликнула женщина, молитвенно сложив руки.