Дарья Донцова: Венец безбрачия белого кролика

И пятилитровой бутылкой трясет. Мне аж в мозг жар ударил. Вот кого по ночам я слышу порой! Не глюки это, не крысы! Сонька-гадина. А я, думая, что никого рядом нет, с Артемонкой откровенно говорила.

Варвара замолчала.

— Дали ей номер моей жены? — уточнил Семен.

— Ага, — пропищала Крапивина.

— Знаете, как далее дела закрутились? — спросил владелец похоронного бизнеса.

Вдова пилота сложила руки на коленях.

— Арти вымогательнице денег на квартиру отсчитала. Оплатила ей ведение беременности. Но у Соньки младенец умер. Что-то не так пошло. Она на год в психушку попала, вышла, стала мне и Артемоне звонить, одинаковый текст орала:

— Вы твари! Убили моего ребеночка!

Я сначала пыталась с ней как с нормальной говорить.

— Соня, включи мозг. Какой смысл нам тебя ребенка лишать? Зачем нам это?

Но Задирайкина будто не слышала, рыдала, одно и то же повторяла:

— Убили младенца! Вы моего ребеночка задушили.

И раз! Пропала. Артемона потом объяснила, что Соньку опять в психушку заперли. Больше она меня не тиранила. А вот Арти Задирайкина через пару лет звонить начала, требовала:

— Плати деньги за смерть Макса! Много надо. Мой ребенок жив, он сейчас в интернате живет! Его не отдают, потому что вы с Варькой меня в дурку отправили!

Крапивина повертела пальцем у виска.

— Ваще ку-ку! Да? А потом Арти с катушек съехала! У нас договор был: она мне ежемесячно деньжата перечисляет. Для нее это копеечная сумма. Сначала она нормально платила. А не так давно заистерила, набрехала: денег нет. Заорала: «Надоели вы мне с Задирайкиной! Шантажистки. Соньке только что сказала! И тебе говорю. Больше ни ты, ни она ни копейки не получите! И все! Не смей мне звонить и на свидание вызывать. Хотя пожалуйста, я номер поменяю». И ушла…!..! Оставила меня без копейки. Артемонка и Соньке то же заявила. А та, как все психи, злобная! Вот и решила отомстить, кислотой ее облить! А потом с собой покончила. Идиотка! Ну, как мой аукцион, кто дает больше? Глаголев или Подушкин?

Семен встал.

— Я перебью ставку детектива. Сейчас принесу деньги. Они в сейфе. Иван Павлович, пойдемте со мной.

Мы вышли в коридор.

— Неприятная история, — тихо сказал Семен.

— Страшная, — согласился я, — ваша жена виновница гибели пассажиров. И пилотов. И стюардесс.

Хозяин открыл дверь.

— Заходите. Тут малый кабинет. Садитесь в кресло. Иван Павлович, вы один раз спасли Арти.

Я опустился на кожаное сиденье.

— И опять поступил бы так же, окажись в подобной ситуации. Артемона совершила ужасный поступок. Она заслужила наказание. Но не кончину от кислоты.

— У вас нет улик, — спокойно произнес хозяин.

Я молчал.

— Одни догадки, размышления, психологические этюды, — продолжал владелец похоронного бизнеса, — вас на смех поднимут.

— Есть свидетели, — возразил я.

Глаголев усмехнулся.

— В вашем голосе мало уверенности. И где они, те, кто все видел? Слышал? Задирайкина? Она мертва. А если б осталась жива, словам безумной веры нет. Кто у вас еще в запасе? Варвара? Иван Павлович! Вы же не наивная девочка. Крапивина все рассказала исключительно ради денег. Ума, интеллигентности у Варвары нет. Есть деревенская хитрость. И тупой расчет. Заплачу бабе за «аукцион», потом объясню: если кому-нибудь про историю с термосом вякнет, то…

Семен сделал глубокий вдох.

— То последствия ей определенно не понравятся. Вдова пилота — сообщница Арти. Ее посадят, отнимут жилье, которое куплено ценой крови ни в чем не повинных людей.

— Плохо знаю закон в отношении квартир, — начал я, — но…

— Ерунда, — перебил хозяин дома, — Варвара с ним вообще не знакома, всему поверит, рот на молнию застегнет. Вам, Иван Павлович, предлагать деньги за молчание бессмысленно. Не возьмете. Поэтому я убеждаю вас логикой: не стоит обращаться в полицию. Почему? А. Нет доказательств. Б. Я имею мощные знакомства в разных местах, в том числе в прокуратуре, МВД, среди следователей. В. У вас могут отнять лицензию на работу.

— Угрожать мне бессмысленно, — предупредил я.

— Что вы! Какие угрозы? — удивился гробовщик. — Просто обычная шахматная партия. Заранее объясняю, как отвечу на ваши действия.

Я молчал. Настроение у меня было самое мерзкое. Увы, Семен прав. У меня нет никаких улик. Борис записал рассказ Варвары. Но грош ему цена. Женщина легко отвертится от своих слов, запись сделана в частной обстановке, она не будет принята как признание вины.

Был в моей практике случай, когда одна дамочка, сообщив мне массу сведений, которые помогли понять, кто преступник, потом в кабинете у следователя преспокойно заявила: «Да вы что? Я пишу пьесу, Иван Павлович согласился стать консультантом, я просто читала вслух текст, планировала повороты сюжета…» Помнится, я тогда чуть не задохнулся от негодования. Но ничего сделать не смог. И ведь всем понятно было, что к чему, но нахалка спокойно ушла. И преступник остался на свободе. А еще у Крапивиной есть справка: она психически больная.