Дарья Донцова: Годовой абонемент на тот свет [litres]

– Как тебе не стыдно! – возмутилась бабушка.

– Да ни на секунду, – хмыкнул внучок, – это тебе должно быть стыдно. Я говорю правду, а ты лжешь. И чего? Бабкинс! Где я соврал? Теперь, когда я студент и говорить, что меня воспитывать надо, уже нельзя, мамахен стала сапожником.

Я подумала, что ослышалась.

– Сапожником?

– Ой, – махнула рукой Зинаида, – не слушайте Павлика. Настя – дизайнер обуви, делает очень красивые туфельки. Вот, посмотрите.

Хозяйка дома легко подняла ногу почти на уровень своего носа. Я увидела замшевую тапочку высотой до щиколотки, ее носок украшали разноцветные бусины, которые складывались в инициалы «М» и «З».

– Наша фамилия Комаровы, – начала объяснять пожилая дама. – Как вы думаете, почему около «З», первой буквы моего имени, стоит «М»?

– Не знаю, – призналась я.

– «М» – это «мама», – улыбнулась хозяйка, – мама Зина. Правда, домашние тапочки восхитительны? Самая необходимая вещь для холодного времени года!

Меня творение рук незнакомой Анастасии не восхитило. Тапки как тапки. Таких везде полно, стоят недорого. А вот высоко задранная нога хозяйки меня впечатлила, поэтому я не удержалась от возгласа:

– У вас такая растяжка! Наверное, вы занимались балетом?

Потом спохватилась и добавила:

– У Анастасии золотые руки! Очень оригинальную обувь сделала. Прямо восторг.

Павел закатил глаза.

– Правильно мой научный руководитель сказал, что все постоянно врут, каждый день по много раз. Прожить даже один день без брехни никто не может. А я взялся доказать, что это осуществимо. Месяц без лжи проведу! Дарья, мамахенские тапки вам не понравились! И ясно почему. Маманька их берет в магазе, потом всякую ерунду на них наклеивает. А бабкинс набрехала, что она в восторге от «М» и «З», мама Зина! Аха-ха! Муттер и бабкинс друг друга ваще не переваривают. Мамахен имела в виду не «мама Зина», а «мозгоед Зина».

– Паша! – попыталась остановить оголтело честного внука бабушка. – Прекрати!

– Нет, – с детским упрямством возразил студент, – слушайте правду! Че матерь с обувью проделывает? Купит туфли задешево. Дерьмо для всех! Не бренд! И давай их облагораживать! Стразами украсит, бантики приляпает. Жуть жуткая! Бее! Тошнилово. Дизайнер-фигайнер!

– О господи, – простонала Зинаида. – Ну почему ты видишь повсюду только плохое?

– А где хорошее? – ухмыльнулся Павел.

– Настину обувь взял на реализацию торговый центр «Удача», – сказала Зинаида Львовна, – за пару недель там продали все, что твоя мама сделала. Сейчас она новую коллекцию готовит! Летнюю!

Павел схватился за живот.

– Ой! Погибаю от ржачки! Бабкинс! Наивняк! Кто владелец адского места «Удача»? Дебильной конюшни с дерьмовым товаром по нереальной цене?

– Откуда мне знать? – поморщилась дама.

– Так папашкин лучший друган Никита Сорокин, – объяснил внук. – Твой сынишка вечно мне орет: «Сам всего добивайся, помогать мажору не желаю». А жене дорожку расчистил! Слышал я, как он с Никитой говорил в кабинете. Папаня ему: «Настена взялась ботинки мастерить. Она теперь модельер!» Никита в ответ: «Ну и супер! Лишь бы чем-нибудь занималась». Отец дальше: «Возьми ее творение на реализацию. Сам все куплю. Пусть вдохновится и дальше работает. Устрою потом показ ее коллекции». Сорокин заржал: «Не вопрос. Но как предложить, чтоб она не допетрила, что это ты устроил? О! Придумал. У нее инстаграм есть? Ща гляну. Точно! Вот она! Супер! Выставила несколько туфель. Е! Да их даже пьяный слон не купит!»

Паша довольно заржал.

– Про пьяного слона – сильно сказано. Сорокин какой-то бабени звякнул. Велел в инстаграме маманьки восторг выразить, предложить модельерше фиговой ее говнодавами торговать. Бабкинс, я все понятно объяснил?

Зинаида Львовна растерялась и не сразу ответила. А мне надоело слушать студента, который восхищался собой, честным, и я сказала:

– Павел! Кроме желания говорить исключительно правду, у человека должно еще быть сострадание, милосердие и понимание, что словом можно убить. Если больной человек, которому осталось жить пару дней, спросит: «Я умру?» Что ты ему ответишь, а?

– Вот-вот на тот свет уедешь, – заржал юноша, – поэтому завещание составь, квартиру кому хочешь отдай, а то после твоей смерти родня пересрется. Ну я пошел!

Теперь дар речи потеряла я.

– Дашенька, – смущенно пробормотала Зинаида Львовна, – Пашенька чудесный мальчик. Добрый!

– Угу, – промычала я.

– Понятно, что он так никогда тяжело больному не скажет, – продолжала она оправдывать злого и глупого внука, – это просто подростковый эпатаж! Все мы в молодости были бунтарями!