Дарья Калинина - Собаке – собачья жизнь

Дежурные быстро вскочили на ноги, поклонились Бороде в пояс и кинулись украшать его деревянный трон. Некоторые ветки и цветы уже увяли, их немедленно заменили свежими. Над головой у Бороды загорелись самодельные светильники, в которых «лесовички» использовали вместо масла смолу сосен и елей. И Саша, оглядевшись по сторонам, был вынужден признать, что у «лесовичков» в деревне очень мило. Сложенные из бревен дома, соломенные или крытые ветками крыши. От всех этих жилищ веяло каким-то первозданным покоем и силой.

Да и сами «лесовички» казались куда более органичными лесу и окружающим их деревьям, чем охотники с их палатками, газовыми примусами и пластиковыми пакетами, коробками и посудой, которой они, признаться, уже порядком захламили все подступы к лагерю. Тут пили из свернутых из березовой бересты чашек. Ели с деревянных тарелок. И вилок вовсе не использовали, только деревянные ложки.

– Отведай нашу трапезу.

На ужин подали что-то вроде каши из пшеницы.

– Что это? – спросил он у своего соседа по столу – худенького и бледного юноши, чья бледность была следствием предпринятого Бородой лечения от внешней заразы.

– Полба, – ответил тот. – Толченая полба.

И видя недоуменный взгляд Саши, объяснил:

– Помнишь, у Пушкина в сказке о Попе и работнике его Балде? А кормить меня можешь толченою полбой.

– Но что это за зерно?

– Пшеница. Только из тех старых сортов, у которых стебель был более мягкий и нежный. От ветра он полегал. И для сбора тогдашними комбайнами был непригоден. Вот генетики и вывели пшеницу с более прочным и крепким стеблем. Но если стало прочным все растение, то и вкус зерен тоже огрубел. Понял?

И Саша без опаски попробовал кашу.

– Нравится?

Саша кивнул. Вкус полбы и впрямь сильно отличался от вкуса пшеничных зерен, которые он знал. Саше доводилось бывать в гостях у приверженцев здоровой пищи, и они угощали его кашей из пшеницы. Так в ней не было ничего общего с угощением из берестяных мисок «лесовичков». Полба оказалась чуть сладковатой, вкус у нее был необычайно нежен и многообразен. К ней подавали мед, толченые ягоды, упаренные грибы и какие-то стебли.

А вот Барон от такой трапезы в восторг не пришел. Тут не было ничего пахнущего мясом или хотя бы рыбой. И пес в тоске брал то один протянутый ему кусочек, то другой, но не ел, а лишь деликатно складывал у своих ног. Подразумевалось, что это должно было вызвать у людей прилив совестливости, но никто тут не понимал намеков Барона. Саша вот понимал, но помочь ничем своему другу не мог.

Хлеб был в виде лепешек из какой-то коричневатой муки. Оказалось, в ход шли высушенные и истолченные корни лопуха. В восторг их вкус Сашу не привел, так что он налегал на кашу да поглядывал в сторону костра, в который продолжали подкидывать сучья.

Когда они собираются его гасить? Но стоило Саше заговорить об этом, как на лицах «лесовичков» проступил ужас.

– Священный огонь гасить нельзя! Его зажгли сами боги, послав свой небесный огонь и подпалив им дерево дома нашего старейшины.

Другими словами, этот костер был добыт от сгоревшего от удара молнии дома Бороды. Видимо, это и послужило началом его миссионерской деятельности. Удар молнии перевернул всю жизнь этого человека. Лишившись дома, он ушел в лес, где его новое мировоззрение и сложилось уже окончательно. Затем к нему стали стягиваться такие же чудаки, которые теперь считали этот огонь священным, а самого Бороду проводником воли богов и прочих высших сил.

– Но огонь же можно перенести на другое место?

Но и передвинуть огонь в сторону тоже оказалось довольно проблематично. Сначала требовалось провести церемонию умиротворения священного огня с целью добиться его благосклонности в этом вопросе. Борода пообещал, что церемония начнется сразу же после ужина. И стоило тарелкам и ложкам исчезнуть, как все «лесовички» затянули песню. Она была протяжной и половины слов в ней Саша не понимал. У него вообще было такое ощущение, что каждый пел что-то свое, но каким-то образом получалось довольно мелодично и слаженно.

Пока все пели, Саша воспользовался тем, что внимание Бороды отвлеклось от него, и стянул с руки повязку. Он уже заметил, что рука совсем не болит, и ожидал хороших новостей. Но каково же было его удивление, когда оказалось, что не только ушла краснота и воспаление, но что и сам порез выглядит теперь вполне прилично. Несмотря на то что на нем лежало влажное травяное месиво, сама рана больше не мокла, а выглядела так, словно собиралась активно заживать. Края раны уже стянулись. И Саша понял, что повязка ему больше не нужна. Он снял ее и как можно незаметнее выкинул в огонь. Тот отнесся к подношению благосклонно, принял и с треском уничтожил.