Дарья Калинина - Собаке – собачья жизнь

Сперва Саша ушам своим не поверил.

– Что? Не может быть!

Саша холодными влажными руками обхватил шею пострадавшего. И там после томительного промежутка почувствовал под своими пальцами слабое биение жизни.

– Жив! – выдохнул он, не веря в такое свое счастье.

Видимо, напавший на Геннадия человек не до конца довел свое черное дело. А пролившиеся сверху струи дождя привели Гену в чувство. Когда Антон освобождал место, чтобы осмотреть тело, он убрал ветки ели, служившие укрытием от дождя. И струи холодной воды, попавшие на Геннадия, привели его в чувство. Теперь оставалось лишь транспортировать Геннадия до больницы с наименьшими потерями. Ну, и молиться, чтобы он остался жив. И Саша понимал, он должен очень постараться, чтобы потом иметь возможность смотреть противной Лидке в глаза.

Первым делом Саша прикрыл Геннадия своим дождевиком. Совсем ни к чему, чтобы не добитый преступником, он схватил бы пневмонию и помер уже от нее. Потом Саша принялся мастерить носилки, срезая ветки деревьев. Под дождем это было делом затруднительным, но ждать его окончания было нельзя. Саша и так уже основательно промок, поэтому считал, что терять ему нечего. И к тому времени, как из лагеря прибыла приведенная Антоном подмога, у Саши уже были готовы вполне приличные носилки.

Антон шел первым. Соответственно, первым же он заметил и приготовления Саши.

– Это еще зачем? – спросил он, указывая на носилки. – Пусть потерпевший тут лежит. Полицейские захотят осмотреть место преступления.

– Нельзя ему тут. Ему в больницу нужно.

– Ты хотел сказать, в морг?

– Нет, он еще жив.

– Не может быть!

Антон кинулся, чтобы проверить слова Саши, но поскользнулся в грязи и упал. И первым возле тела оказался Олег.

Он проверил пульс и кивнул, подтверждая слова Саши:

– Везем в больницу!

Геннадия загрузили на приготовленные носилки, осторожно подняли и понесли. Антон шел рядом, вид у него было ошеломленный.

– Как же так? Ведь я был уверен… Я проверял… Не может быть.

Он несколько раз порывался проверить, не ошиблись ли ребята, но всякий раз то не мог подойти, то падал, то ему преграждало дорогу какое-нибудь препятствие. В лагере уже стояла машина «Скорой помощи», врачи которой, против ожидания, были хорошо укомплектованы. Они вкололи Геннадию что-то такое, отчего он мигом порозовел, задышал и открыл глаза.

– Гена! Друг! – воскликнул Олег. – Кто это на тебя напал?

– Не видел. Темно было… дождь.

Голос Геннадия звучал слабо.

– Я к нему шел… – пробормотал он и умолк.

– К кому? К кому ты шел?

– К нему… Он мне снова позвонил… Сказал, что есть новое дело.

Значит, Геннадий отправился в лес на встречу со своим сообщником. Наверное, намеревался вновь хорошо заработать, но по дороге на него кто-то напал. И встреча не состоялась.

Когда лежащего без движения Геннадия врачи загружали в машину, он улучил мгновение, схватил Сашу за руку, заставил пригнуться и жарко прошептал ему в самое ухо:

– Я знаю, кто он!

– Он? Кто он?

– Осторожность!

И Геннадий вновь закрыл глаза, словно бы потеряв сознание. Но Саша ему больше не верил. Такой хитрец на все способен. Наверное, почуял, что дело для него пахнет жареным, вот и стремится обзавестись новыми союзниками. Хотя какая ему от Саши польза? Вот если бы Геннадий попытался выдать информацию следователю, глядишь, там бы он еще и мог рассчитывать на снисхождение.

Саше вновь стало досадно. Генку порезали. Преступник скрылся. И куда смотрел следователь? О чем думала полиция? Чем вообще они занимались, если допустили подобное?

Но Подлесный был и сам в ярости.

– Может, и нехорошо так говорить, но негодяй сегодня ночью получил по заслугам! Ведь как он тут у меня в кабинете плакал, как раскаивался. Это надо было видеть! Сколько передо мной разных аферистов сети плели, я на их удочки не попадался. А тут до того убедительно человек себя вел, что я ему поверил.

– Поверили!

Саша был поражен.

А Подлесный продолжал дальше:

– Да, я поверил, что человека просто оговорили, что пусть и не по его вине, произошла ошибка, и он хочет искупить эту ошибку. Да он вот тут на этом самом месте клялся перед мной всеми святыми, что если сообщник как-нибудь даст о себе знать, то мы узнаем об этом первыми. Что это была и есть его самая горячая мечта. И что? Узнали мы про его сообщника хоть что-нибудь? Узнали, но только от вас и только то, что Геннадий без всякого оповещения нас отправился на встречу со своим сообщником и был в этот момент тяжело ранен.