Дарья Калинина - Сервиз для безумного чаепития

На Виктора Семеновича жалко было смотреть.

– В соответствии с правилами хранения музейного оружия все оно сертифицировано, то есть приведено в состояние, когда из него невозможно сделать выстрел. Другими словами, стрелять из этих ружей нельзя.

– Как же так получилось, что в вашей экспозиции все же нашлось хотя бы одно ружье, пригодное для стрельбы?

Виктор Семенович развел руками:

– Не представляю, как такое могло получиться.

Следователь покачал головой:

– А я вам скажу. Кто-то из ваших сотрудников потихоньку или с вашего ведома привел это ружье в порядок.

– Это невозможно! Ружье не покидало пределов экспозиции уже долгое время.

– А зачем брать все ружье целиком? Достаточно снять с него сам механизм, отнести его к мастеру, восстановить и вернуть механизм на место.

– Сигнализация бы сработала.

– Бросьте! Только не говорите мне, что у вас никогда не бывает сбоев в работе сигнализации.

– Случается, конечно. Но за такое короткое время невозможно исправить оружие.

– Но снять стрелковый механизм, чтобы отнести мастеру, возможно?

– Это тоже не так-то просто сделать.

– Но возможно?

Виктор Семенович вынужден был признать:

– При известной сноровке, да.

Но тут же он вновь кинулся в наступление:

– Снять механизм с ружья – это еще полдела, надо механизм потом установить обратно. А на коленке винтики – шпунтики крепить не станешь. Это же оружие, боевой механизм, чтобы из него выстрелить, механизм должен быть надежен. Иначе пострадать может в первую очередь сам стрелок. Нужны хотя бы тиски или какое-то оборудование, чтобы установить механизм обратно на ружье.

– Но у вас же в музее есть что-нибудь вроде мастерской?

– Реставрационный отдел временно переведен в другое здание.

– А тут? Ведь требуется же иногда просто что-то починить? Стул там сколотить или дверную петлю в служебных помещениях поправить. Или чтобы гвоздь приколотить, вы всякий раз зовете реставраторов?

– Разумеется, у нас есть небольшое помещение, в котором есть… Но привести там ружье в порядок не получится.

– А вот мой человек сейчас сам туда сходит и посмотрит. Потрудитесь предоставить ему провожатого.

Все было исполнено в кратчайший срок. Виктор Семенович заметно перетрусил, когда следователь сказал, что ружье было приготовлено для стрельбы кем-то из сотрудников музея. Но это был еще не конец его мучениям и волнениям. Следователь неумолимо двигался дальше.

– А мы с вами пообщаемся с теми людьми, кто имеет допуск в комнату для хранения оружия, умеет обращаться с сигнализацией, установленной на ваших выставочных витринах, ну, и кто обладает кое-какими знаниями слесарного дела. Но последнее хотя и желательно, но вовсе не обязательно. Мог быть привлечен умелец и со стороны. А сейчас я попрошу всех посторонних очистить местность.

До сих пор ошивающийся поблизости Саша был вынужден ретироваться. Впрочем, его заботам поручили Анну Геннадьевну, которую теперь требовалось доставить обратно на ее рабочее место. Покидать музей женщине пока что запретили. Следователь, узнав о ее близких отношениях с убитым, пообещал поговорить с ней после окончания более срочных мероприятий.

Разумеется, слухи об убийстве уже распространились под сводами музея, достигли они и отдела кадров, так что весь его коллектив в полном составе вышел встречать свою начальницу. И очень кстати. Анна Геннадьевна после обещания следователя что-то совсем расклеилась. И всю обратную дорогу она буквально висела на Саше, который обливался потом, стремясь удержать стокилограммовую тушу своей начальницы более или менее вертикально.

– Анна Геннадьевна, да как же это?

– Неужели вашего Игорька убили?

Начальница кивала головой и горько шептала:

– Да, все так.

Ее усадили в кресло, принесли воды, чаю, кофе и коньяка. Как раз за последний начальница и схватилась прежде всего. Осушив две рюмки, она выпила немного минеральной воды, чуточку посидела ровно, и краски на ее лице постепенно стали приходить в норму. Саша с радостью убедился, что лицо начальницы перестало напоминать собой спелую свеклу и сравнялось окраской всего лишь с помидором.

– Боже мой! – произнесла она. – Надо сообщить мужу. Он ведь еще ничего не знает.

Анна Геннадьевна достала смартфон, но рука у нее тут же упала.

– Нет, я не могу. У меня язык не повернется сказать Александру Петровичу такое! Прямо немеет всякий раз, как подумаю, ЧТО мне придется ему сказать. Может быть, кто-нибудь из вас сделает это за меня?