Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— О чем ты? — хихикнул Виктор, но как-то неуверенно и даже начал на меня коситься.

Я же молчала.

— О том! — ткнул Марик в меня пальцем. — Она вас всех подговорила! Потому что я знаю ее тайну!

— Какую тайну? — фыркнула Анька. — Что ты несешь?

«Это конец… Кокосы… Кокосы… Последняя секунда… Лучше в тюрьму, чем такой позор!»

— Она подставная! — продолжали в меня тыкать.

— Убери свои вонючие пальцы! — не выдержала-таки я.

— Вонючие? Это еще у кого они вонючие — спорный вопрос!

Сан Саныч не мог смолчать, когда понял, что дело касается меня:

— Ты по какому праву, — начал он подниматься, да с таким видом, словно тому, кто сейчас попадет под его формирующийся сейчас кулак, будет ой как нехорошо, — на Катюшу наговариваешь? Стыдоба! Злишься, что тебя выгнали? Так еще раз выгоним — и дело с концом!

Он, конечно, помнил о временном иммунитете Марика, но ключевое слово здесь — «временный», очевидно, дед имел в виду, что выгоним, как только будет можно, все это поняли, и никто не стал его поправлять.

— Ах, наговариваю?! Катенька, — до того сладко произнес тот мое имя, что меня едва не стошнило, — а ну-ка скажи, вру я или нет?

Так, все смотрят на меня. Надо что-то сказать.

— На самом деле я вообще не сильно поняла, о чем ты. Ты не умеешь изъясняться. Сходи на курсы ораторского мастерства.

То, что я сидела и смотрела на него снизу вверх, но так, будто бы сверху вниз, да еще и мой спокойный тон вызвали у него новую вспышку злобы и ненависти, и он выкрикнул:

— А как же досье?

— Какое досье? — всполошились все.

Дождалась! Вот он, мой конец. Скоро Григорий и Борис Акунинские узнают, что их секретный агент, на которого возлагались такие надежды, безвозвратно провалил задание.

— Досье, которое есть у Кати. На каждого члена нашего племени! У нее расписано все. Я нащупал в кармане, когда купался в ее юбке.

— Не может быть! — воскликнули барышни, еще не веря в истинность данного известия. А вот мужчины, увы, по выражению моего лица все поняли и переспрашивать не стали.

Однако Марик побежал в хижину, достал оттуда сперва мою юбку, затем шорты (сегодня было чрезвычайно жарко, поэтому я сидела в одном купальнике) и в кармане последних нашел то, что искал. И не забыл пустить это по кругу.

Какой позор… Господи, срази меня молнией…

— Катя, что это? — вопрошала Анька чуть ли не со слезами на глазах.

— Как — что? — кричал на нее Марик. — Не видишь?! Это досье! Вот твое имя. Дата рождения, где училась, с кем гуляла, даже хобби — все здесь есть! Только тут про тебя не все читаемо: последние строчки размыты. Там, наверно, указано место работы и кто у тебя родители. Потому что остальное все здесь есть! Тут все про всех есть! Всякие интересные подробности о жизни каждого из нас!

— Каждого? — отчего-то испугался Вова.

Маврикий замялся.

— Кое-что испорчено водой… Краска размылась… Но половина досье сохранилась!

Вован вроде как испустил вздох облегчения.

— Меньше половины, — позволила я себе наконец открыть рот. Лучше бы этого не делала!

Все молча уставились на меня, застыв на своих местах. Роковое досье уже добралось до Вити. Он как раз протягивал его по эстафете Сан Санычу, когда замер, глядя на меня.

— Так ты подтверждаешь, что это твое! — взъерепенилась Люба, чья страшная тайна про лечение в дурдоме и вошла в ту меньшую часть, что сохранилась. И теперь уже не только я и Анька знали это — все.

— Да убери от меня эту гадость, — вдруг стукнул Виктора дедок по руке. — Не собираюсь я такое читать, мне все равно, что там написано!

— Отвечай немедленно, когда я спрашиваю!! — вопила Любовь так сильно, что у меня заложило уши, лицо ее покрылось страшными, красными, неодинаковыми по размеру пятнами. Затем она вовсе завертелась на месте от переполняемой ее обиды и агрессии, а я внутренне задрожала.

— Психи на прогулке, — тихо молвил Олег Владимирович про этакое зрелище, но Поликаповна, к нашему ужасу, услышала, осознала, что причина примененного к ней определения «псих» кроется в раскрытой по вине досье тайны, и, завизжав:

— Это все ты!! — полетела на меня с кулаками.

Так как я сидела, то, по инерции подавшись назад, упала на спину, в самый последний момент успев подставить руку, чтобы не треснуться в итоге затылком, однако всего за пару шагов до меня ее успели перехватить Кожухов и Витя.

— Успокойтесь! — орал на нее последний, а когда она затихла и зарыдала, Олег Владимирович сказал:

— Нельзя же так сразу бросаться на людей, мы дети цивилизации. Надо дать человеку возможность оправдаться. — Все на меня опять посмотрели. — Катя, что ты скажешь?