Дарья Калинина - Девушка с чеширским зонтиком

— Ой, бедный! — всплеснула руками Ниночка. — Ему же больно!

Но белокурая была непреклонна.

— Собачкам тоже было больно.

— Все равно! Как он кричит!

Орал Викентий и впрямь горестно. Ему было здорово больно, когда пес принялся жевать его подошву, поднимаясь все выше и выше, подбираясь к самому сокровенному.

Об этом Викентий и вещал во всеуслышание:

— Ребята, он меня целиком сожрет! Ребята! Где же вы? Помогите!

Но ребята не торопились на помощь Викентию. Все прекрасно понимали: если пес его сожрет, то это проблемы лишь его самого. А вот если они, спасая Викентия, поубивают хозяйских собак, то проблемы будут уже у всех у них. И никто не шевелился. И когда Викентий начал уже визжать совсем тоненько и пронзительно, словно собаке удалось подобраться к самому наиглавнейшему для каждого мужчины органу, тут появился герой.

Муки совести до такой степени довели Сашу, что он кинулся в схватку.

— Сашка! — обрадовалась Ниночка. — Он пришел. А что это у него в руках?

— Шланг!

Саша где-то раздобыл пожарный шланг с насосом и, пользуясь тем, что собаки были увлечены осадой замка, сумел подтащить и спустить устройство в глубокую чашу фонтана. Как только из шланга вырвалась тугая струя, окатившая всех собак холодным душем, боевой запал у звериной стаи стал стремительно таять. Холодная вода была отличным средством для их вразумления. Собаки мигом вспомнили, что у них в этом опасном мире, полном людей со шлангами в руках, есть одно-единственное надежное укрытие — их родная клетка, их дом, их пристанище на случай всякой беды.

И собаки дружно рванули в сторону своих вольеров. Саша преследовал их по пятам, не давая опомниться и свернуть. Как только одна из собак отбивалась от стаи, она тут же получала новую порцию ледяной воды и возвращалась назад к своим. Так Саша загнал всех собак, кроме той, которая так самозабвенно хотела позавтракать Викентием. Но с ней справились спустившиеся с деревьев и выбравшиеся из бассейна охранники. Пес огрызался, но его удалось усмирить, обмотав морду тряпками и надев строгий ошейник. Пускать в ход электричество охранники опасались, так как воды вокруг было еще очень много.

Потом стали извлекать из замка Викентия. Сделать это оказалось не так-то просто. Каким-то чудом со страху Викентию удалось втиснуться в узкий лаз замка, но теперь он не мог там и шевельнуться.

— Я застрял! Не могу дышать!

Викентия тянули, он вопил. И чем активней тянули, тем громче он вопил. Уверял, что ему оторвали ногу. Кричал, что он умирает. Нервы у всех были на пределе, и люди решились на крайние меры.

— Ничего не поделаешь. Придется ломать всю конструкцию.

Но против этого решения неожиданно запротестовал сам Викентий.

— С ума сошли! Нарзан нас уроет! Он этот замок в Италии заказывал. Настоящий мрамор. А резьба какая!

— Хочешь остаться в этом замке навсегда? Красивое будет надгробие. Хочешь его?

Викентий поразмыслил и ответил отрицательно.

— Нет, не хочу.

— Тогда ломаем.

— Ломайте!

И двое охранников, вооружившись ломиками, принялись сколупывать с игрушечного замка всю его красоту. Мраморное крошево летело во все стороны. Резьба исчезала под ударами инструментов.

— Отбойный бы молоток сюда!

Но и без отбойного молотка работа кипела. Известное дело, ломать — не строить.

— Викентий, как ты там? Живой?

Ответом были ругательства. У Викентия дико болела покусанная собакой нога, и он мечтал лишь о мести.

— Надеюсь, вы ее надежно заперли? Выберусь, измочалю скотину!

— Погоди лютовать. Псине сегодня выступать.

— Плевать! Убью! Изувечу! Мокрого места не оставлю от шавки!

То ли поток негативной энергии, бьющий из Викентия, был так силен, то ли охранники слабо понимали в каменном деле, только очень скоро крыша замка и его башенки начали как-то угрожающе подрагивать. Первой это заметила Ниночка. Но не успела она открыть рот, чтобы обратить на это внимание своей подруги, как замок уже обрушился. Вместе со всеми своими башенками, балкончиками, флигельками и переходами он рухнул на голову Викентия!

В полнейшей тишине горе-помощники столпились возле обрушившегося свода, скрытого сейчас от глаз облаком мраморной пыли.

— Все! — с удовлетворением произнесла белокурая. — Конец гаду Викентию.

Не успела Ниночка порадоваться за судьбу овчарки, которой повезло ускользнуть от возмездия, как из-под обломков раздались новые ругательства.

— Живой!

— Не придавило!