Александр Охотин - Айболит в законе

— Значит, на выписку собрался, Саня? — Олег погасил в пепельнице сигарету и тут же закурил другую.

— Ага, — я с довольным видом переодевался. — До дома подбросишь?

— О чём разговор. — Он снова скрылся за облаком дыма.

— А чего злой такой? — Я присмотрелся к нему внимательней.

Последние несколько дней Олег не брился, отчего светлая щетина проступила на острых скулах густым частоколом. Чёрные круги залегли под глазами, а на лице появилось какое-то затравленное выражение, не свойственное раньше моему другу. Да и весь он показался мне напряжённым, как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться и ударить.

— Что случилось, Олег? — Я присел рядом.

— В Богдана стреляли, — выдохнул он очередной клуб дыма.

— Жив?

— Ранили. Но серьёзно зацепили, уроды. — Он ожесточённо расплющил в пепельнице окурок.

— Куда?

— Голова, грудь, — коротко ответил он и продолжил, предупреждая дальнейшие расспросы: — Выходил из офиса, снайпер и отработал по нему на всю катушку. Ребята, конечно, кинулись искать гада, но куда там. — Олег заиграл желваками. — В общем, сейчас начнётся свистопляска. Богдана выключили, теперь и за остальных возьмутся.

— Кто заказчик — опять не понятно?

Олег зло усмехнулся.

— Кто и зачем — это, Саня, тема для отдельного разговора. У меня сейчас для этого и времени нет, и место неподходящее. Да и ты, насколько я вчера понял, предпочитаешь теперь спокойную жизнь, так что зачем тебе всё это? Езжай лучше домой. — Он устало поднялся, глядя куда-то в сторону.

Будь я умным человеком — я действительно выбрал бы спокойную жизнь, молча сел бы в машину, поехал домой и постарался бы забыть об Олеге, похожем сейчас на ощетинившегося волка. Вместо этого я почему-то сказал:

— Брось, Олег. Чем я могу быть тебе полезен?

Хмурое лицо Горенца чуть прояснилось улыбкой,

и мне стало стыдно: почему я раньше не сказал ему этих простых слов?

— Чёрт, я ведь знал, Саня, всегда знал, что на тебя можно рассчитывать. Есть у нас с Богданом один планчик на такой случай. И без тебя ничего не получилось бы, понимаешь? Уф-ф, — облегчённо выдохнул он.

— Что за планчик? — подозрительно осведомился я, косясь на Горенца и предчувствуя грядущие неприятности.

— Тебе понравится, — самоуверенно заверил он. — Завтра расскажу в деталях. А сейчас извини — спешу. Мишаня отвезёт тебя. Утром будь дома, позвоню.

Он подмигнул мне и скрылся за дверью. Я озадаченно посмотрел ему вслед. Интересно, чему это так обрадовался Горенец? Решить проблемы их группировки я всё равно не смогу, об этом и думать смешно.

Не хватало только начать носиться по городу, размахивая оружием и забивая стрелки чёрт-те с кем. Посмотрим, что за планчик придумали эти доморощенные стратеги. Я вспомнил, что даже не спросил у Олега, где сейчас находится Богданов, и принялся поспешно спускаться по лестнице. В вестибюле меня поджидал Мишаня.

— А я уже собирался за вами идти, — проворчал он и пошёл к выходу.

— Миша, а где сейчас Богданов? Куда его отвезли после ранения? — спросил я, забираясь в машину.

— В Москву, — брякнул он, сосредоточенно крутя рулём.

— Куда?! — не поверил я своим ушам.

— В Москву. А может, в Питер, толком не знаю. Вроде бы уже организовали самолёт, Горенец сказал — в столицу. В которую из двух, без понятия. — Он опять уставился в ночную мглу за стеклом.

Я заёрзал на сиденье. Ну что за балбес, честное слово! Что ни спроси — ничего толком не знает. Однако доводить до Мишани столь нелестные для его персоны выводы я поостерёгся. В конце концов, ему сейчас не до разговоров. Обстановка серьёзная, и никому из Богдановцев не помешает задуматься о своём будущем. Я принялся разглядывать зимние улицы, мерцающие за окном бриллиантовой россыпью витрин. Я люблю свой город и всегда скучаю, когда долго не вижу эти серые громады старинных зданий, эти проспекты и звёздочки ночных фонарей, повисшие между небом и землёй. Он изменился с приходом зимы, стал чище и наряднее. Редкие прохожие торопливо шагали по тротуарам, стремясь скорее укрыться от холода в уютном тепле квартир, подмигивающих в ночи глазами-окнами. Машина свернула в мой двор и остановилась. Попрощавшись, я вышел и неторопливо пошел к подъезду. Мороз укусил меня за ухо, заставив ускорить шаги. Снег тонко скрипел под ногами, и этот звук далеко разносился в стоящей вокруг тишине.

Войдя в квартиру, я прошёлся по комнатам, удивляясь обилию пыли, накопившейся за время моего отсутствия. Большие настенные часы молчали, укоризненно глядя на меня сверху вниз.