Александр Охотин - Киллер для Айболита

— Ты куда сейчас? — поинтересовался Стриж, когда мы вышли на улицу, окунувшись в атмосферу киотской ночи, — Предлагаю завалиться куда-нибудь и оттянуться по полной программе. Во-первых, мы с тобой это заслужили, а во-вторых, неизвестно, будет ли у нас возможность поступить так завтра, так что лучше растратить все сегодня. Поехали со мной, а? Кутнем немного. — Он сладко прищурился в предвкушении предстоящего праздника жизни.

— Я в «Хэйрози-клаб», — отозвался я, доставая из нагрудного кармана заветную сигарету и щелкая зажигалкой. — Хочу повидаться там кое с кем.

— Это со стриптизершей, что ли? — догадался Стриж, — Ну и зря. Нам, может, жизни до завтрашнего полудня отпущено, и тратить это время на баб с норовом просто глупо. Не стоят они того, поверь, Саня. А девок мы с тобой в любом кабаке зацепим без проволочек, раз уж тебе так приспичило. — Он хрустнул пачкой иен, извлекая ее наружу. — Ну, что скажешь?

— Согласен. — усмехнулся я, выпуская дым в сиреневую мглу ночного Киото. — Тратить на это остаток жизни чертовски глупо. Но дело, дружище Стриж, в том, что в последнее время я и так совершил множество разных глупостей. Одной больше, одной меньше — какая разница? — Я пожал плечами и выкинул окурок. — Полоса в жизни, видать, такая пошла.

— Жаль, — огорчился Стриж, не ведающий, что самой большой своей глупостью я считал то, что малодушно не придушил его пледом по дороге в Японию, и он разделил пачку на две части. — Держи, твоя доля. Ну что, до завтра? Да, Саня, ты ментам японским на глаза не попадайся. Может, Кинай нас на понт брал с этими фотороботами, а может, и нет.

— Не попадусь, — заверил я. — Кинай ждет нас в девять, не опаздывай.

— Ага, — кивнул он и метнулся к притормозившему у «Ростова» такси.

Я махнул ему рукой и неторопливо зашагал по тротуару. Мне вдруг захотелось немного пройтись наедине с собой, прежде чем ехать в «Хэйрози». Откровенно говоря, иногда я люблю побыть в одиночестве, и его, этого ощущения отстраненности, оторванности от окружающего мира мне очень не хватало в последнее время. Вокруг постоянно крутились: то Стриж, изводящий меня своими проблемами, то еще кто-нибудь, не менее надоедливый. Поэтому сейчас, оставшись один, я брел по городу, улыбаясь проснувшимся в черном бархате неба оранжевым звездам, бездумно скользил взглядом по всему, что попадало в поле зрения и чувствовал себя настоящим туристом, оказавшимся в краю своих детских грез. Вдоволь нагулявшись, я взял такси и отправился в «Хэйрози-клаб», где тоже имелся объект моих грез, отнюдь не детских.

В «Хэйрози», несмотря на ранний для ночных гуляк час, было оживленно. С трудом протиснувшись к стойке бара, я сделал заказ и принялся вертеть головой в происках свободного места. Вокруг, как и в прошлое посещение, шумело, смеялось и размахивало руками разноязыкое море людей всех цветов кожи и национальностей. Пожалуй, в этом водовороте лиц нечего опасаться агентов японской полиции, разыскивающих меня по приказу Сакато, решил я и, прихватив с собой стакан, направился к освободившемуся столику. Танцевальный ритм, льющийся из динамиков, пульсировал в ушах, отбивая такт на барабанных перепонках, разноцветные лучи прожекторов сплетались в полумраке зала, образуя причудливые узоры и бликуя на полуобнаженных телах официанток, торопливо разносящих заказы, не обращая внимания на такие мелочи, как чьи-то руки, скользящие мимоходом по их бедрам.

Я устроился за столом, закурил и принялся выдувать в потолок кольца дыма, безнадежно проигрывая в конкурентной борьбе густому туману, наползающему с эстрады. Несколько закутанных пока в длинные накидки женских фигур готовились там представить очередное феерическое шоу под арабские мотивы, неожиданно зазвучавшие в клубе. Американцы за соседним столиком, гоготавшие, словно стая диких гусей, притихли и принялись заинтересованно таращиться на эстраду. Что ж, там и в самом деле было на что посмотреть. Накидки слетели на пол, представив на всеобщее обозрение пышные тела смуглых танцовщиц, извивающихся в тщетной попытке изобразить восточный танец живота. Отчаянно тряся всем, чем только может трясти женщина, вбившая себе в голову, что умеет танцевать, они носились по эстраде, ежеминутно рискуя развалить ее под собственной тяжестью и кокетливо улыбаясь взвывшей от восторга публике.

Осознав, что мои вкусы относительно женской красоты здорово отличаются от вкусов собравшихся здесь мужчин, а значит, никто не собирается освистывать этих трясогузок, я загрустил, потерял всякий интерес к творящемуся на подиуме и от нечего делать принялся блуждать взглядом по соседним столикам. На второй минуте этих блужданий неожиданно выяснилось, что настоящих ценителей женской красоты в этом зале двое. Один из них, разумеется, это я. А второй… Вторым был загорелый белозубый тип, двухметровый, атлетичный и самоуверенный, как голливудская звезда в зените славы. Когда у человека все в жизни идет как надо, это сразу отчетливо проступает в его манере держаться, в жестах, взгляде. Так вот, у этого парня, в отличие от меня, все шло как надо, и я это понял сразу.