Татьяна Луганцева - Как не слететь с катушек

– Ближе к делу, – предупредил Ольшанский.

– Так я к этому и веду!

– Марина тут при чём?

– Марина? Так я её Валере проиграл. Он её и забрал.

– Кто это – Валера? – поинтересовалась Цветкова.

– У Валеры тоже «точка». На той же трассе.

Даларьянц снова налил себе коньяк и предложил посетителям:

– Не хотите? Может, фруктов, колбаски, сыра?

– Спасибо, не надо, – холодно отказалась Яна. Этот человек вызывал у неё приступ тошноты.

– А почему вы играли именно на Марину? Она нравилась Валере? – спросил следователь.

Даларьянц захохотал, колыхаясь жирными телесами:

– Нравилась? Обычная потаскуха! Случайный выбор.

– Ну и что было дальше? Не тяни резину.

– Прошло дня три, – продолжил Даларьянц, – звонит мне Валера и просит поменяться «точками» и девочками. Я, конечно, удивился, но он мне лапши на уши навешал, что клиентам якобы нужно разнообразие – я и повёлся. Поменялись. Но я его предупредил – это ненадолго.

Яне очень хотелось запульнуть в его самодовольную рожу чем-нибудь тяжёлым.

– Да… поменялись… и мои девочки погибли. Но я-то остался не в накладе, я получил всех девушек Валеры. Разницы в принципе никакой – девки одни лярвы, кикиморы болотные.

– Валера не заявил свои права на этих девушек?

– Валера погиб.

– Вот как? – поднял брови следователь. – И каким же образом?

– Дело, как всегда, тёмное. Дорожная авария, обгоревший труп. Валера трижды был под судом – его голыми руками не возьмёшь. Так вот поди ж ты… Конечно, всё списали на дорожное происшествие. Кому охота копать смерть бандита? Собаке, как говорится, собачья смерть. А он явно был чем-то или кем-то напуган. Захотел убраться со своей «точки», а денег всё-таки пожалел, вот и поплатился. Я потом кому надо на лапу сунул, мне результат экспертизы дали почитать. Там чёрным по белому написано: применялись пытки – кости переломаны. А что если я следующий? Девочек погубили, а потом моя очередь? – Даларьянц снова потянулся к бутылке, которую осушил больше, чем наполовину.

Ольшанский подмигнул ему:

– Значит, скрываешься в больничной палате от карающего меча?

Даларьянц хмуро ответил:

– А что вы бы делали на моем месте? Жить-то всем хочется… И плановое обследование никому не помешает. Кстати, мне полагается адвокат?

– Когда предъявят обвинение, появится и адвокат. А пока своими силами обходись.

– Я слышал, что главарь банды, убивший девушек, уничтожен?

– Да, это так. Вот взгляни… – Ольшанский протянул фото главаря. – Лаврухин Анатолий Яковлевич. Не доводилось встречаться?

Даларьянц аккуратно взял фото и поднёс близко к глазам. Потом, сопя, полез в тумбочку и вытащил очешник. Водрузил на нос очки в роговой оправе и снова уставился в снимок.

– Ну что? – поторопил его Ольшанский.

– Нет. Не знаю. Никогда не встречались, – ответил Даларьянц и отвёл глаза.

– Это точно?

– Точнее не бывает.

– Ну что же… – вздохнул следователь и убрал снимок в папку. – Не знаешь, значит, не знаешь. Память короткая?

Даларьянц напрягся и даже повысил голос до визга:

– Не знаю я никакого Лаврухина! Что, я всех бандитов должен знать?! Много чести!

Ольшанский успокаивающе махнул рукой:

– Ну-ну… Не надо так волноваться. Прости, что отняли время. Отдыхай пока… – и он направился к двери.

Яна двинулась за ним.

– Только если вспомнишь что, позвони, слышишь? Это тебе сейчас ой как надо, это тебе в зачёт пойдёт. Ладно, отдыхайте пока, гражданин Даларьянц, – вздохнул следователь, и они с Яной закрыли за собой дверь в палату.

Пройдя обратным путём по больничному коридору, они оказались на улице. Яна зябко повела плечами:

– Кругом одни бандиты…

Ольшанский усмехнулся:

– Это как посмотреть… Ясно, не консерватория… Может, пойдём перекусим? Что-то я проголодался. Тут недалеко местечко знаю замечательное. Пойдём, а? Есть очень хочется.

Яна отрицательно качнула головой:

– Аппетита нет. Да и дела у меня. Не сердись, Пётр, хорошо?

– Да как можно на тебя сердиться? – улыбнулся Пётр Иванович. – Куда тебя подвезти?

Яна хотела повидаться с матерью Мартина без присутствия любимого. Ей казалось, что она так быстрее и лучше найдёт с ней общий язык. Но объяснять это Ольшанскому она не стала, а только спросила:

– Слушай, а мне не показалось, что этот жирный боров соврал? Он, кажется, Лаврушина узнал.

– И я того же мнения, – кивнул следователь. – Врёт, гадюка, как сивый мерин. Но ничего, я еще из этого сутенёра лапшу нарежу… Сейчас за ним будет вестись круглосуточное наблюдение.