Эллина Наумова: Всё началось, когда он умер

Дом Андрея Валерьяновича Голубева запомнился Кате серебристо-серыми шторами в гостиной и черным унитазом в туалете. Но моментальное решение хозяина поделиться котлетами с чужим человеком волновало ее гораздо больше. Катя часто и легко знакомилась с мужчинами, но до их кроватей не доходила. Зачем? Если уж, добиваясь секса, ни один не разорился на цветы и на шоколадку, то после можно рассчитывать только на оскорбления. В праздники и выходные, когда в общаге особенно людно, когда на душе невыносимо гадко и хочется вкусно поесть, кавалеры исчезали. И появлялись после, отговариваясь срочными делами. Наверное, у них были семьи. Торопливая, не раздеваясь, близость на травке за городом или в машине в подворотне, может, и была полезна с точки зрения физиологии, но не удовлетворяла. Лучшим, проверенным, вымоченным в слезах способом избавиться от занервничавшего, начавшего грубить и больно хватать за колени поклонника была просьба о какой-нибудь слегка разорительной услуге или тряпке. Пообещав или отказав, тот исчезал бесследно.

Поддерживало Катю только то, что красивые, веселые, щедрые мужчины не были сказочными персонажами. Их каждый день по телевизору десятками показывали. И не привидения, а земные женщины сплетничали с подругами в шикарных квартирах и отдыхали на райских островах от домашнего рая. Оправдывали существование косметических салонов и фитнес-клубов, разбивали «Мерседесы» и тщательно прихорашивались перед родительскими собраниями в частных школах. Катя с людьми жила и работала. Насмотрелась сериалов по телевизору, конечно. Но наслушалась-то всякого наяву. Не могли же девчонки из общаги приписывать своим одноклассницам и дальним родственницам такие удачи и победы. Себе, возможно, а им — нет.

Однажды Анна Юльевна пыталась тактично выпытать у незадачливой Трифоновой, на что, собственно, она ловит состоятельного мужчину. «Да не ловлю я», — удивилась девушка. Доктор Клунина подумала, скрытничает. И еще, если честно, что наживки действительно нет. А медсестра Трифонова никогда не смотрелась в зеркало с целью повздыхать из-за крупноватого носа. Не сравнивала свои бедра с бедрами девушек с обложек. И никогда не представляла себя звездой шоу-бизнеса в зените славы. «Каждой твари — по паре», — провозгласила Катя, таинственным образом уверившись в том, что ни внешность, ни ум, ни характер женщины не влияют на мужской выбор. Многие так себя мысленно или вслух подбадривают. Но эта странная девица так жила. Во вмешательство высших сил Катя тоже не верила. Деньги признавала катализатором мужского чувства, но не более того. Любовь с браком и сексом не путала. Романтическим истеричкам советовала: «Берите частями. Что сегодня попалось, то и хорошо. Зачем вам все сразу и немедленно? Жизнь — штука длинная и пустая, ее все время надо чем-то наполнять. И не бойтесь принять одно за другое. Обознаться — самое интересное». Это высказывание даже притворявшихся романтическими истеричками проституток коробило. А Катя жила себе поживала и не собиралась наживать добра в одиночку. Пока один из приятелей, обозвав ее динамисткой, не бросил: «Я повесился бы, окажись таким неустроенным, одиноким и бесперспективным, как ты».

Парню тогда небо с овчинку казалось, его за долги запросто могли пристрелить. Вот он и позавидовал Катиной безмятежности. Стоит человеку убояться смерти, как иссякает его терпимость к ближнему. Его непреодолимо тянет высказать все, что подумалось про людей в дурную минуту. Усилием воли, привычкой быть живым, надеждой на чудо сдерживаются с теми, от кого зависят. А с зависимыми и случайными встречными не церемонятся. Перед этими, даже если не умрешь нынче вечером, завтра можно не извиняться и не пытаться ничего в отношениях исправить. Словом, запаниковавший должник не пощадил Катю Трифонову.

Она обругала бы его привычным набором выражений и забыла о нем. Но, как на грех, была влюблена в этого психопата до икоты. Икала, бедная, и страстно шептала: «Вспоминает». Она истратила аванс с зарплатой на самое дорогое базарное белье и выскребала чужие кастрюльки в общежитской кухне. Она укоротила юбку. И, встретившись с ним, ждала не такого признания. Выслушала молча, и на следующий день ее, ослабленную муками, свалил грипп. Провалявшись неделю на несвежих простынях, Катя отчаянно загоревала. В неуюте бессонницы она представляла себе, как поднимается в лифте со своего четвертого этажа на девятый, выходит на общий балкон, раздвигает сохнущие на веревках трусы, лифчики и… Дальше представлять было нечего.