Дарья Донцова: Закон молодильного яблочка

Наступили суровые времена. Барин и девочка мерзли в доме, так как у Евгения не было средств на дрова. Питались отец и дочка с огорода, который развел верный слуга. Несмотря на вынужденное вегетарианство, а может, из-за того, что голод заедался хлебом, Наташа сильно растолстела. Красивой одежды у нее не было, над девочкой смеялись в гимназии. Наталья переживала, плакала, но ничего не рассказывала отцу, чтобы не волновать его. А тот в конце концов ухитрился проиграть еще и дом вместе с садом. Пришлось семье переехать в двухкомнатную сторожку в глубине участка, где в былые времена жил садовник.

Теперь сторожка пустовала и оказалась еще грязнее господского дома, с текущей крышей и разрушенным камином. Но отцу с дочкой надо же было где-то голову приклонить. Камердинер Егор спал на кухне, барин и девочка имели по комнатенке с убогой мебелью. Вечера проводили в темноте, так как денег на свечи не было. Единственной радостью для нищих господ были приглашения в гости. Правда, Златовы жалко выглядели на фоне разряженных соседей, но зато они могли вкусно поесть. А еще Наташа придумала хитрый трюк — под широкую юбку своего единственного приличного платья она вешала полотняный мешочек, разорвав карманы в нижней части. Наташа брала с блюда пару пирожков, съедала один, а второй незаметно через дыру в кармашке отправляла в мешок. Дома он освобождался, и на следующий день Златовы продолжали пировать.

А в бывший их большой дом заселился купец Андрей Шлаков. Он отремонтировал его, привел в порядок сад. У Андрея была дочь Андриана, ровесница Наташи, поэтому девочка пошла в гимназию в тот же класс, где училась Златова. Андриана не достигла значимых успехов в учебе. Несмотря на то что ее папенька жертвовал большие деньги учителям, его дочь постоянно оказывалась последней в классе. А вот Наташа, которую учили исключительно из христианского милосердия, являлась примером для детей, была первой по всем наукам. И, понятное дело, Андриане такое положение вещей никак не нравилось. Богачка подбила учеников издеваться над Наташей, обзывать девочку жиртрестом, портить ее тетради.

Однажды юная Златова вдруг пропала. Евгений Михайлович обратился в полицию, но его дочь усердно не искали. Одновременно с Натальей пропал и семилетний брат Андрианы Гена Шлаков. Спустя год городовой получил анонимное письмо. В нем сообщалось, что Наташу Златову позвала в гости Андриана Шлакова, якобы на пикник. Несколько учеников, в числе коих были Егор Масленкин, Саша Феранин, отправились на берег реки. С ними пошла и Наташа. Очутившись в безлюдном месте, мальчики сначала поиздевались над Златовой, потом задушили ее и утопили. Все происходило под чутким руководством Андрианы. В момент убийства неожиданно появился маленький Гена Шлаков. Мальчик увидел, что старшие дети сделали с девочкой, и Андриана, чтобы он не болтал и не выдал преступников, оттащила его в цыганский табор, расположившийся неподалеку, отдала брата конокрадам…

Текст закончился.

— Ну как? — поинтересовался Александр.

Я замялась.

— Говорите честно, — велел Ферин, — у нас совместная работа.

— Пишущий человек, как правило, эмоционален, не хочется его ранить, — промямлила я.

Александр улыбнулся.

— Я не писатель, детектив для меня всего лишь бизнес-проект. Так как сюжетец?

Я решилась на откровенный разговор.

— В принципе такая история могла иметь место. Но! Она не закончена. Читатель захочет выяснить, что случилось дальше с Геной. Мальчик остался жить с цыганами? Наказали ли детей-убийц?

— Так… — протянул Ферин.

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Кроме того, я не обладаю необходимыми знаниями по истории. Вот вы пишете, что Наташа и Андриана ходили в одну гимназию. Речь идет о Руси шестьсот двадцатого года. Разве тогда уже была такая система образования? По-моему, в семнадцатом веке дети обучались на дому. Или вот фраза: «Городовой получил анонимное письмо». Честное слово, не знаю, существовали ли четыреста лет тому назад полиция и почта. Понимаете, я автор детективов, действие которых разворачивается в современном мире, и то делаю порой ошибки. А прошлые века для меня нечто темное, совершенно неизвестное. Читатели мигом поймают меня на нелепицах. Ну, скажем, имена. Вроде тогда всех младенцев крестили, называли их в честь святых. Была ли в их списках Андриана? Теперь вам, надеюсь, ясно, почему я не могу взяться за очень интересный проект? Не хочу, чтобы люди говорили: «Арина Виолова написала роман на тему, о которой ни малейшего понятия не имеет».