Дарья Донцова - Закон молодильного яблочка

— Стоп! — перебив его, скомандовал Степан. — Вениамин Иванович, мы же условились, вы говорите только правду.

— Где вранье? — возмутился Муравей.

— Денег у вас не было. А откуда сотовый? — спросила я. — Простите, у вас закурить не найдется, я сигареты в машине оставила.

— Как в последний раз сел, я дымить завязал, — отмахнулся Вениамин. — Трубку мне Леха купил и тайком передал. Он, как освободился, посылки мне таскал, говорил: «Дядя Веня, выйдешь, меня найди». Но я знал: парень с родителями живет, те за сына переживали, об УДО [11] УДО — условно-досрочное освобождение. Претендовать на него может заключенный с идеальным поведением, без замечаний и по истечении части срока, определенного судом. хлопотали, не обрадуются, меня на пороге увидев. Но пришлось все же у Лехи помощи просить, именно он первое время кормил меня, одежонку покупал.

— Ранее вы сказали, что Алексей уехал жить за границу, — напомнила я.

— Да, да, да, — закивал Муравьев, — умотал далеко.

— Но сначала помог вам к Интернету бесплатно подключиться? — уточнила я.

— Чего об одном и том же талдычить? Уже один раз говорено, — недовольно отреагировал хозяин избушки. — Давайте продолжу рассказ.

— Ох, Вениамин Иванович, — вздохнула я, — не получается у вас не лгать. Алексей, выходите!

— Один тут кукую, — рассердился уголовник. — Лешка за океан улетел.

Я показала пальцем на пачку сигарет, которая лежала на полу под подоконником.

— Вы же не курите. Я, кстати, тоже. И в избе у вас табачного запаха нет. Алексей, вы, наверное, во дворе дымите? Да?

Большой шкаф, который занимал треть комнаты, отворился, из него вышел тощий парень в очках.

— Фиг ли выполз? — напал на него Муравьев. — Снова на кичман [12] Кичман — зона ( сленг уголовников ). собрался?

Алексей сел на табуретку.

— Дядя Веня не врал. Он меня оградить хотел. Вы правда можете его в хорошее место пристроить? Где ему нормальное жилье дадут, еду и работу?

— Да, — подтвердил Степан. — Но вы же слышали наше условие получения благ: мы должны услышать правдивый рассказ.

— Вот ты дурачок! — злился на парня Муравей. — Сказано тебе было: «Если кто в дом чужой вперся — занычься!»

— Дядя Веня, они все равно догадались, что я здесь, — улыбнулся Леша, глядя на меня. — Да, это я сигареты уронил и не заметил. Не могу Вениамина Ивановича к себе домой взять, родители не разрешат. Денег, чтобы снять ему квартиру, нет. Я работаю, но не особо много получаю. Привожу ему еду. Зиму он здесь не переживет, изба совсем развалилась, печь еле тянет, электричество есть, но отключают часто. Понимаете, я просто хотел с Ферина денег взять. У него их очень много. Моя идея, не дяди Вени.

— Нет, моя. Леха ни при чем, — заспорил Муравьев.

— Лучше объясните нам, что происходит, — потребовал Степан.

— Сейчас, — пообещал Алексей. И заговорил.

…Я внимательно слушала рассказ парня и не переставала удивляться. Муравьев, который никогда особо не любил ни гражданскую жену, ни любовницу, жил махровым эгоистом и, обладая солидным опытом отсидок, никому не доверял, неожиданно пожалел незнакомого парня, над которым издевались зэки. Жалость переросла в дружбу, и Вениамин Иванович впервые рассказал другому человеку о своих переживаниях, мечтах, надеждах. А Леша, выйдя на волю, стал поддерживать его. Дружба закоренелого уголовника с молодым хакером оказалась настоящей и крепкой.

Именно Леше Муравей позвонил, когда, отсидев срок, вернулся в Москву. Больше ему было не к кому обратиться. Несмотря на регулярно получаемые от парня посылки, Вениамин не очень-то верил, что Алексей приедет на вокзал. Но юноша прибежал сразу. Вот только помочь другу он не мог. Компьютерщик жил с родителями, которые были сильно напуганы тем, что их сын попал под суд, отсидел срок. Профессионального уголовника, пусть даже и спасшего их ребенка, они никогда у себя не поселили бы. А денег у молодого человека было очень мало, даже крохотную комнатушку он для дяди Вени снять не мог.

Друзья посидели в дешевой сетевой харчевне, потом Леша купил бывшему зэку самую дешевую одежду, и Муравьев поехал в деревню, в которой жила Елизавета. Он надеялся, что она еще там (московская ее квартира оказалась заперта). Но дом стоял пустым.

Алексей хотел найти Ферину через Интернет, но у Вениамина в душе взыграла гордость и подняла голову обида.

— Да пошла она! Ни одной сигареты мне на зону не прислала. Без нее выживу.

Муравьев остался жить в пустом доме. Он нанимался на разовые работы, не один год перебивался с воды на квас. Гордость и обидчивость вора давно уже были разбиты нищетой. Он плохо себя чувствовал, больше не мог таскать мешки, понимал, что стареет, теряет силы, и его это все сильнее пугало. Что будет, если он вдруг заболеет? Кому он нужен? Алексею? Тот, наверное, женится и забудет про друга-уголовника.