Галина Куликова - Не верь глазам своим или Фантом ручной сборки

– Мы сейчас говорим об убийстве, – напомнила Надя. – И если это та Сухоткина, о которой я думаю, то убийство здесь исключается. Из-за таких не убивают.

– Я бы убил! – воскликнул Стас и тут же опомнился:

– Но я этого не делал.

– Да никто ее не убивал, – устало махнула рукой зареванная Марфа Верлецкая.

Она явилась на день рождения любимой подруги прямо со своей пасеки. Роста Марфа была невеликого, однако находилась в тяжелом весе. Круглое лицо с носиком-пуговкой и двумя подбородками, складчатый, словно у гусеницы, живот и кисти рук, напоминающие туго набитые игольницы.

По закону подлости в гости она пришла не одна, а с племянником и его противной невестой Вероникой. Увидев их, Инга хотела залезть под стол, но не успела.

– Здрасьте, – оказал ей Верлецкий. По его глазам было ясно, что он ее не узнал.

Костюм не шел этому типу абсолютно. Он в нем выглядел как мелкий аферист, который увел у кого-то шикарную вещь, но совершенно не умеет ее носить. Галстук был повязан кое-как, а ботинки непозволительно сверкали.

Зато Вероника, похожая на улана из-за высокой прически на голове, мгновенно Ингу опознала.

– Ты?! – завопила она, довольно, надо сказать, неожиданно для окружающих. – Что ты тут делаешь?!

– О господи, – сказал Верлецкий, и в его глазах появилось плутовское выражение. – Действительно, та самая.

И он хлопнул себя по бокам так сильно, точно стряхивал снег с шубы.

– Валерик, в чем дело? – растерянно спросила Марфа.

– Я вчера их застукала, – процедила Вероника. Сейчас ее голос был похож на шипение бенгальского огня, попавшего в бокал с шампанским. – Валерика и вот эту, – она подбородком указала на Ингу.

– Вероника, заткнись, – с прохладной улыбкой на губах предупредил Верлецкий. – Ты ведешь себя некрасиво.

– Я веду?! – Она захлебнулась возмущением. – Я пришла, а вы обнимаетесь! Голые!

– Ну, положим, голый был только я, – пробормотал Верлецкий, и в ту же секунду Григорьев бросился на него.

Никто и пикнуть не успел, как два по-вечернему наряженных тела сцепились не на жизнь, а на смерть, образовав один большой черно-белый организм с двумя галстуками. Поведением это чудище напоминало озверевшего медведя – шаталось туда-сюда, ревело и перекатывалось от стены к стене. Правда, время от времени оно еще и материлось, и тогда обе тетки визжали так, будто им на ноги лили кипяток.

Вероника тоже не пожелала оставаться в стороне, подскочила к Инге и, сжав кулак, собралась было засветить ей в глаз, но тут уж вмешалась Таисия. Она схватила Веронику за волосы и дернула на себя. Та начала заваливаться назад и сбила с ног подскочившую Надю. На помощь Наде бросился ее муж Илья, но двигавшийся мимо клубок дерущихся на ходу зацепил его и поглотил безвозвратно. Теперь у него было три галстука и шесть рук. Двигаясь по комнате, клубок опрокинул пару стульев, сорвал и сжевал занавеску, свалил журнальный столик и торшер, превратив абажур в кусок гнутой проволоки и в лохмотья.

Взъерошенная Вероника не успокоилась… Она начала серьезную охоту за Ингой и в конце концов загнала ее в ванную комнату, где та заперлась на задвижку. Некоторое время за дверью сильно топали, а потом постучала Таисия и велела Инге выходить.

Та с опаской ступила в комнату и обнаружила там живописную группу. Анфиса и Марфа сидели на диване, сложив ручки на коленях. Между ними, зажатая в клещи, располагалась усмиренная Вероника. Илья Хомутов прикладывал платок к разбитой губе, а Григорьев и Верлецкий, оба похожие черт знает на что, да еще и мокрые к тому же, стояли друг против друга по разным сторонам комнаты и шумно дышали. Возле двери замер Стас Еремин с пустой бутылкой из-под газировки. Вероятно, он поливал их, словно правительственные войска разгулявшихся демонстрантов, и добился-таки успеха.

– У нас тут день рождения или гусарская пьянка?! – возмущенно воскликнул Хомутов и в сердцах отбросил платок.

Надин муж родился красивым, но килограммов пятнадцать лишнего веса, придавившие эту красоту, заставляли ее тужиться из последних сил. Кроме того, к таким хорошо вылепленным, но пресным лицам быстро привыкаешь.

– Объясни ему все! – не терпящим возражений тоном велела Таисия, обращаясь к Инге и имея в виду Григорьева.

Инга посмотрела на своего без пяти минут мужа, глаза которого налились кровью, и покорно сказала:

– Я пошла к Марфе полить цветы, а он стоял голый посреди комнаты.

– Да пустяк, в сущности! – дернул плечом Вердецкий. – Она ввалилась, а я как раз переодевался. Со всяким может случиться.