Марина Белова - Поздний ужин для фантома

К слову, Олег – шеф-повар ресторана «Кабуки». Он появился у нас на второй день после Димкиной смерти. Нормальный мужик, строгий, но справедливый. Бывает, что на кого-то прикрикнет, но не со зла, а по делу: иногда на подчиненных надо повысить голос. Видимо, Олег не знает, что происходит с посудомойкой после его ухода, а работает он до последнего клиента. Как только уйдут все гости, сразу же уходит и он. Получается, что после его ухода Клавдию Петровну никто не контролирует. Не хотелось бы, конечно, доносить на Клавдию Петровну, но пьянство надо пресекать. А если у нее уже галлюцинации появились, то разговор откладывать никак нельзя.

«Надо бы с ним поговорить, но завтра», – решила я не отказываться от намеченных на сегодня планов.

Романтические отношения с Никитой у нас завязались не так давно, а если быть точной, то на следующий день после Диминой смерти. Никита – Димкин друг, институтский товарищ. Собственно, это он помог мне раскрыть преступление.

Мой путь лежал мимо кабинета Андрея Михайловича, директора ресторана. За дверью слышались голоса. Я бы не остановилась, если бы не узнала голос Олега.

– Я не понимаю, для чего она это делает, – жаловался он на кого-то. – Миллион раз просил ее расставлять кастрюли на стеллажах не по размеру, а по назначению. Для мяса – одни кастрюли. Для рыбы – другие. Вечером попрошу ее выставить правильно, а утром прихожу – все кастрюли вразнобой. Меня это бесит. Но главное – не признается! Отводит лицо в сторону, чтобы перегаром на меня не дышать, и твердит: «Не я это! Я, как вы сказали, так и ставила. Не первый год в ресторане работаю». Если не она, то кто тогда? Дошло до того, что она какого-то мужика, который ночью по кухне бродит, придумала.

«Значит, Олег в курсе, что у нашей Клавдии Петровны галлюцинации», – поняла я из разговора.

– Так что же, увольнять ее? – обреченно вздохнув, спросил Андрей Михайлович.

– Жалко. Работник она хороший. Если бы не эти ее завихрения на почве пьянства, то цены бы ей не было. Может, вы ее, Андрей Михайлович, напугаете увольнением? – предложил повар.

– Чего ж не напугать? Напугать можно. А если она возьмет и уйдет? Где я посудомойку на такую зарплату найду? – как будто рассуждая сам с собой, пробурчал наш шеф. – Слушай, Олег, может, не будешь обращать на такие мелочи внимания?

– Да как вы не поймете, Андрей Михайлович, у меня каждая секунда на счету, а я вынужден по десять минут искать сотейник для соуса!

– Странно, прежний повар не жаловался на Клавдию Петровну.

– Так и я ею был доволен. Это недавно с ней началось. Ухожу – все в порядке, а утром – опять на полках кавардак. Что интересно, каждый раз она выбирает новую полку, как будто испытывает мое терпение.

– Ладно, Олег, иди. Я с ней поговорю.

«Вот и хорошо», – обрадовалась я тому, что мне уже не нужно доносить на Клавдию Петровну. Все и так знают о ее чудачествах.

С легким сердцем я выскочила из ресторана. Олег, сам того не зная, убедил меня в том, что никакого призрака не существует. Все дело в больном воображении Клавдии Петровны!

Если я и опоздала на свидание, то совсем ненамного. Никита даже ни разу не позвонил мне, чтобы поинтересоваться, как скоро я появлюсь. Мы немного погуляли по скверу, а потом зашли в наше любимое кафе «Лира». Никита по обыкновению заказал себе торт «Опера» и кофе с взбитыми сливками – я ограничилась зеленым чаем.

– Представляешь, наша мойщица посуды Клавдия Петровна общалась с Димой Полянским, – с иронией в голосе доложила я Никите, после того как все новости дня были обсуждены.

Он склонил голову на бок и заинтересованно посмотрел на меня. Димка для него посторонним не был. Они вместе учились в институте, а после получения диплома поддерживали тесную связь.

– То есть?

– Расслабься. Наша посудомойка имеет обыкновение выпить в конце рабочего дня. Одна рюмочка, другая… После энной рюмочки начинаются галлюцинации. Ночью, когда она уходила и, соответственно, немало набралась, ей померещился в конце коридора силуэт. Вроде бы мужской. Вроде бы высокий и худой. После недолгих размышлений она пришла к выводу, что этот силуэт мог принадлежать только Диме, вернее – его духу.

– Фу ты! – облегченно выдохнул Никита.

Он реалист и в приведения поверит в последнюю очередь.

– А ты думал, что и впрямь по нашему ресторану гуляет призрак?

– Нет, конечно, – фыркнул Никита. – Я в приведения не верю. Я скептик и атеист. Пока своими глазами не увижу… Нет, мне бы, конечно, хотелось, чтобы после смерти начинался новый жизненный этап, но только без хождений туда и обратно, иначе возникнет путаница и общая истерия. Знаешь, есть много поговорок. Уходя, уходи. Назад брода нет… – он запнулся, ища в закромах своей памяти близкие по смыслу пословицы и афоризмы.