Дарья Калинина - По кому Мендельсон плачет

– Хорошо! – воскликнула девушка. – Я решилась! Причесывай! Одевай! Украшай!

Женя в явном восторге захлопал в ладоши. А потом он захлопотал вокруг нее.

– Сначала подберем тебе гардеробчик! Вот! Примерь!

И он протянул Эдите узенькую кишку, которую она сначала приняла за колготки, но выяснилось, что это надо натянуть на торс. Девушка решила не спорить и натянула. Оказалось, что это кусок трикотажа, сшитый наподобие трубы. На теле он сам разместился удобным для себя образом. Пупок и плечи остались обнаженными, зато груди и ребрам было тепло от вплетенных в ткань нитей шерсти, как заверил Женя, кашмирских коз.

Брюки же Эдита получила напротив широкие. Да еще в промежности они были украшены вышивкой. Чем-то эти брюки напоминали казацкие шаровары. К ним полагались широкие сапоги. Сапоги эти были ей великоваты, но Женя заявил, что для нового образа – это самое оно.

– Плечам холодно, – пожаловалась девушка.

– От ветра я дам тебе накидку.

К счастью, накидка оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть собой весь новый образ Эдиты. Девушку это полностью устраивало. Пока что хорошая девочка в ней была в панике, она даже и помыслить не могла о том, чтобы в таком виде выйти на улицу. Но Женя заверил, что теперь она в тренде и показаться с ней рядом будет никому не стыдно.

Когда с выбором одежды было покончено, Женька усадил Эдиту перед огромным зеркалом и установил несколько светильников таким образом, чтобы ни один кусочек не остался в тени. И после этого вооружился щетками, кисточками, брызгалками и красками. И над Эдитой запорхали две проворные руки.

– Молодец, что решилась. Мы придадим тебе форму пирамиды. Острая вверху, плавно расширяющаяся книзу.

– А сапоги?

– Сапоги – это акцент. На их фоне вся прочая конструкция будет выглядеть еще более эффектно.

Эдита чувствовала, как ее волосы то тянут кверху, то накручивают в букли. Смотреть на себя в зеркало она избегала, поэтому зажмурилась и предоставила Жене колдовать над ней в одиночестве.

Наконец он провозгласил:

– Готово!

Эдита открыла глаза и не без трепета взглянула на свое отражение в зеркале. Ну что тут сказать? В принципе чего-то похожего она и ожидала. И если исходить из того, что все это преображение было затеяно ею для того, чтобы перестать быть похожей на себя прежнюю, то успех был практически стопроцентный. Даже сама девушка, точно зная, что видит сейчас саму себя, не могла поверить в то, что отражение в зеркале принадлежит ей.

– Ты что наделал? – выдавила она из себя.

– Стиль футуризм. Нравится?

Эдита молча покачала головой. Как и кому могут нравиться темно-фиолетовые пятна на месте щек? А губы черного цвета? А белые веки? И как Жене удалось удлинить ее ресницы до такой степени, что каждый раз, открывая или закрывая глаза, ей казалось, что у нее на лице сидят две огромных бабочки.

– Обалдеть!

Женя понял ее возглас по-своему, решил, что Эдита одобряет выбранный образ, и запорхал с удвоенной силой.

– Я же говорил, что тебя можно подать!

– А что это у меня на голове торчит?

– Это антенна.

Ее волосы Женя стянул вверх, заплел из них косу, которую так густо намазал гелем, что он, застыв, покрыл косичку твердой коркой, придав ей сходство то ли с рапирой, то ли с антенной.

– Верхней частью уже устремленная ввысь и в будущее, но нижней все еще притягиваемая к земле.

– М-да…

Эдита все еще разглядывала себя, когда в квартире раздался звонок. Женя устремился в прихожую, чтобы открыть. И вскоре по голосам девушка поняла, что к Жене пришел кто-то хорошо ему знакомый. Чувствуя, что не переживет, если кто-то посторонний увидит ее в таком виде, Эдита нырнула в ванную комнату. Хоть краску с лица смоет. Умытой она будет выглядеть уже не так жутко.

Ванная комната у Жени была просторная. Вся квартира была отнюдь не маленькой, но ванная комната поражала своими размерами. В ней даже выходов было сразу два! Один тот, через который проникла сюда из комнаты Эдита, и второй, наверное, вел в холл. Обе двери были очень красивые, в каком-то восточном стиле – орех, украшенные резьбой и перламутровыми цветочками. И вообще, это была какая-то падишахская комната для омовений. Все тут благоухало, сверкало и светилось. Красота была неимоверная, так что девушка даже засомневалась, стоит ли пачкать безупречную белизну мраморного умывальника, ручки на котором были бронзовыми да еще выполненными в виде птичек с длинными пышными хвостами.