Дарья Донцова - Зимнее лето весны

– Что тебе показалось необычным?

– Мы разбежались пару месяцев назад, – пояснил Гарик. – Я, правда, не очень понимал, как она забеременеть могла, всегда соблюдал осторожность, но грязь месить, отношения выяснять не захотел. Встретились мы в «Пиноккио», я отдал ей конверт и велел писать расписку: «Я, такая, сякая, получила энную сумму для прерывания беременности и последующей поправки здоровья на курорте. Претензий к Реброву И.А. не имею».

– Красиво, – покачала я головой.

– С ней иначе нельзя, – нахмурился Гарик.

– И она выполнила условие?

– Да. Но при этом сказала: «Не боись, не трону! Меня мужики жадные, которые со стариками живут, не привлекают. Еще встретимся! Приеду на личном «Бентли», вся шикарная!» И швырнула мне расписку, завершив беседу так: «Подавись! Отвалил жалкие гроши! Ну ничего, теперь капля касторки расстарается. Я в шоколаде! Вали вон!»

– Капля касторки? – дернулась я.

– Именно! Сам тогда удивился, – улыбнулся издатель, – при чем тут слабительное? А потом решил: наверное, Леночка захапала мужика с фармацевтическими заводами. Меня она за глаза называла «книжатник», думала, наверное, что я не узнаю. А следующему, видимо, присвоила кличку «капля касторки».

Я уставилась в мутное стекло. Про каплю касторки вспоминала Фатима, актрисочка, игравшая «Фросю». Но только она говорила о событиях большой давности, а Ребров ведет речь о совсем недавних делах. Нет, похоже, любовник-фармацевт тут ни при чем.

Гарик посмотрел на меня, я на него, и тут у Реброва ожил мобильный.

– Слышь, Игоряша, – загудел генерал, – по Гаврилину ничего, такого трупа нет.

Ребров крякнул и потер затылок.

– А Елена Напалкова имеется в наличии, – продолжал Сергеев. – Живого места на бабе нет. Сам я, ясный день, ее не видел, но в отделении говорят, даму капитально изуродовало, вроде под грузовик попала, каша, а не тело.

– Это точно она?

– Паспорт в сумочке, ключи, страховое удостоверение.

– Сам знаешь, их можно элементарно подложить. Если лицо обезображено, сразу подозрения возникают, – логично заметил Гарик.

– Лицо-то как раз цело, – оборвал издателя генерал, – а вот ниже шеи беда. Напалкову главреж из театра опознал. Уважаемый человек, зачем ему врать? Нет, тут точно ДТП.

– Спасибо, Ваня, – тихо сказал Гарик и сунул мобильный в карман.

– Значит, я ее убила! – выпалила я.

Гарик взял меня за плечи и легонько встряхнул.

– Успокойся. Что ж выходит: ты кокнула Напалкову, а она потом встала, пошла домой пешком и попала под «КамАЗ»?

Из моих глаз полились слезы.

– Ничего не понимаю.

– Я пока тоже, – спокойно сказал Гарик, – утри нос и изложи события последовательно. Желательно ничего не упуская, ни одной, даже самой незначительной на твой взгляд детали!

Я поднесла к лицу рукав.

– Лучше воспользоваться платком, – посоветовал издатель. – При отсутствии поблизости занавесок нос удобно вытирать небольшим кусочком ткани с монограммой. Впрочем, сойдет и вариант из бумаги. Начинай.

Я выпрямилась на табуретке и стала рассказывать, старательно припоминая детали…

– Отлично, – кивнул Гарик, когда мой словесный поток иссяк.

– Ты понял, кто автор затеи? – с надеждой спросила я.

– Пока нет, но разберусь. Ясно одно: тебе надо спрятаться.

– Ой! Ни за что! Мистер Икс позвонит в «Марко», и они меня выгонят!

Издатель усмехнулся:

– Ты, конечно, не права, но волновать «марковцев» нельзя, наделают глупостей. Их парни из службы безопасности просто носороги, насесть и раздавить они ловко сумеют, но вот изворотливости им не хватает, ума и сообразительности тоже. Ладно. Слушай мой план! Сейчас ты едешь домой, отпускаешь Валентину…

На следующее утро, ровно в шесть утра, я позвонила Алику Малькову.

– Кто там? – сонно простонал пиарщик. – На часы смотрели?

– Извини, это Вилка, – прохрипела я.

– Что случилось? – сразу проснулся Мальков.

– Меня увозят в больницу!

– Кто? Куда? Почему? – начал задавать бестолковые вопросы пиарщик.

– Корь, – пролепетала я, – мне очень плохо, доктор рядом, он пояснит.

В ту же секунду телефон из моих рук выхватил мужчина в синей куртке с надписью «Скорая помощь».

– Здравствуйте, – официально произнес он. – Машина прибыла в пять тридцать по вызову. У больной Таракановой корь, состояние тяжелое, необходима срочная госпитализация.

– Эй, погодите! Это же детская зараза!

– Корь бывает и у взрослых. Тараканова, очевидно, где-то имела контакт с инфицированным больным.