Дарья Донцова - Доллары царя Гороха

– Зачем вам Катя? – улыбнулась инспекторша. – Может, я помогу?

– Понимаете, я лечу в Японию, там очень любят черную икру из России. Я отдала Ане посылку, она меня чаем угостила, – лихо летела я на коне лжи, – мы разговорились о том о сем, и Аня сказала, что у Кати есть подруга, которая торгует икрой, контрабандной, из Астрахани, по смешной цене. Вот я и подумала, может, купить пару баночек знакомым японцам, ну в качестве рашен сувенира.

– В первый раз слышу, что у Катюши есть такая возможность, – удивилась инспекторша, – она мне никогда про икру не рассказывала, впрочем, я и не спрашивала, может, у нее и имеется подружка в Астрахани, но только Катя в больницу понеслась. Ее молодой человек – шофер. Честно говоря, не понимаю, что связывает Катюшу с этой личностью, но, видно, сердцу не прикажешь. Сергей работает в фирме, которая занимается перевозками, специализируется на доставке животных. Нам Катя иногда рассказывает, какое это хлопотное дело. Лошади, козы, собаки, кошки… Везде свои сложности и тонкости. В день, когда с ним авария приключилась, Сергей вез пингвинов в зоопарк. Представляете? Фургон опрокинулся, эти птицы… или они млекопитающие, не знаю, разбежались по шоссе…

Толстуха говорила безостановочно, но я почти не слышала ее. Вот оно что! Раненый шофер – жених Кати, следовательно, она должна знать про Клару, и вообще надо оставить Кате доллары и успокоиться.

– Будьте столь любезны, – вклинилась я, – подскажите ее адрес.

Толстушка заколебалась, я навесила на лицо самую сладкую улыбочку.

– Пожалуйста, очень хочется икры в Токио прихватить.

– Пишите, – согласилась инспекторша, – Красногорский район, деревня Опухово, улица Карла Маркса, один.

Я выскочила на улицу, села в «Пежо» и покатила в сторону МКАД. Красногорский район – это очень хорошо, просто отлично, прямо рядом с Ложкином.

Поплутав немного, я добралась до Опухова и обнаружила, что в этом населенном пункте имеется всего-навсего одна улица, по непонятной причине носящая имя Карла Маркса. Дом один оказался у самого леса. Он стоял в глубине двора, а с дороги была видна лишь свежепокрашенная зеленой краской крыша.

Я постучала в ворота и, не услышав ни звука в ответ, толкнула калитку. Перед глазами простерся аккуратный дворик. Обычно селяне не занимаются ландшафтным дизайном. Как правило, у деревенских жителей тут и там расставлены ржавые бочки, наполненные водой, а все свободное место занимают грядки. Крестьяне не приучены отдыхать и никогда не станут засеивать свои сотки газонной травой или делать теннисный корт. Это делают, как правило, сейчас только владельцы особняков, а раньше и горожане выращивали на своих делянках только овощи и фрукты.

В наше время уже мало кто помнит, что садово-огородные участки, те самые пресловутые шесть соток, начали давать людям при Хрущеве. Как-то Никита Сергеевич съездил с визитом в Германию и был поражен «подберлиньем». Почти вся область вокруг столицы ГДР напоминала сад. Маленькие аккуратные домишки окружали цветники, а на небольших лужайках стояли шезлонги, в которых восседали фрау с вязаньем в руках и герры с газетами.

– Это наши пенсионеры, – объяснили Хрущеву сопровождающие, – они от своего предприятия получают кусок земли, строят маленький домик и ездят отдыхать на выходные дни.

Никита Сергеевич решил внедрить опыт немцев на российской почве. Он был человеком горячим, увлекающимся. То кукурузой все поля засеять велит, то ботинком по трибуне в зале заседаний ООН стучит.

Вот после его указания и началась шестисоточная эпопея. Только наши люди особо цветами увлекаться не стали, ну посеют немного, так, из баловства, а основную часть земли занимали грядки. С газетами и с вязаньем советские пенсионеры не сидели, да и парусиновых стульев у них не водилось, наши люди считали, что отдыхают только лентяи, поэтому дача превращалась в кошмар: с мая по сентябрь счастливые обладатели щитовых домиков пахали, сеяли, поливали, пололи, окучивали, боронили, подвязывали, охотились на колорадского жука и гусениц-капустниц, собирали урожай, консервировали, а потом хвастались друг перед другом количеством закатанных банок. Отдыхали осенью, летом никому не приходило в голову поваляться в гамаке или позагорать на берегу речки. Даже в лес ходили не просто так, а с целью набрать грибов и ягод. Бедные советские люди не умели отдыхать, и осуждать их за это не следует. Со страниц газет и экранов телевизоров талдычили: надо постоянно работать на благо социалистического общества, а в магазинах было плохо с продуктами, и домашние заготовки очень радовали зимой. Немцы же, жившие в стране товарного изобилия, могли себе позволить сидеть в шезлонгах. В ГДР в семидесятые годы на прилавках было представлено не менее пятнадцати сортов сосисок. У нас же имелось всего три вида вареной колбасы: докторская, молочная и любительская. Вернее, теоретически выбор был намного больше, но на практике-то нет. И только в конце двадцатого века на шестисоточных участках стали появляться пластиковые столы, стулья, разноцветные тенты и надувные бассейны. Наконец-то наши люди начали понимать: чтобы хорошо работать, нужно отлично отдохнуть, но прежде чем поехать в Турцию, следует вначале потрудиться, причем не на фазенде, а на основной службе.