Дарья Донцова - Домик тетушки лжи

Шлюз, не ожидавший подобной реакции и думавший, что женщина, разразясь рыданиями, начнет его упрашивать, оторопел и спросил:

– Почему?

– Потому, – хмыкнула Варя, – мой муж полностью в курсе дела, он был моим клиентом, понял, чурбан? И никогда я не скрывала своего прошлого. Чего мне его стыдиться? Ты ведь небось тоже о своих судимостях не молчишь, а? Ведь верно? Все знают, сколько раз на зоне побывал?

– Ну и что? – поинтересовался совсем ошарашенный Шлюз. – Как же такое скрыть? Кругом людей полно! С одним в Бутырке парился, с другим в пересылке, с третьим во Владимирке… Ладно бы один знал, ну двое, а так – целый свет, глупо баллон гнать в такой ситуации, всем пасть не заткнешь!

Варя рассмеялась и, старательно скрывая дрожь, соврала:

– Вот в этом зале сейчас сидят трое моих бывших клиентов, мне тоже никакого смысла прикидываться Аленьким цветочком. Хочешь сам попасть в идиотское положение, давай, открывай секрет Полишинеля.

То-то народ повеселится, кругом давным-давно о ней и говорить перестали, а до Шлюза только дошло, ну не дурак ли?

Анатолий обежал глазами зал и сбавил тон:

– Скажи, где Полина?

Поняв, что одержала победу, Варя спокойно ответила:

– Знала бы, сказала, да только не общались последнее время. Впрочем, могу дать ее домашний те-лефон.

– Не надо, сам знаю, – отмахнулся Кочергин, – ну, сука, ну, падла!

– Чем она тебе досадила?

– Деньги украла, – ответил мужик.

– Много?

– Достаточно.

– Как же ей это удалось? – удивилась Варя. – У тебя охраны нет?

– Есть, конечно, как не быть, – вздохнул Шлюз, – только дрянь эта вокруг пальца всех обвела.

– И тебя? – хихикнула Варя.

Шлюз потер рукой затылок и неожиданно улыб-нулся.

– Выходит, и меня провела, как ребенка!

– Как ей это удалось? – веселилась Хоменко.

Кочергин налил себе из графинчика коньяк, опрокинул фужер и сказал:

– Ну слушай, расскажу тебе кой-чего, а ты уж поищи свою друганку да скажи ей: отдай денежки, а то Толику придется тебя убить. Мне на бабки-то наплевать, хоть и, честно говоря, жаль. А вот допустить, чтоб по Москве слух прошел: Шлюза прошмандовка обкусала, не могу.

Кочергин увидал Полину на юбилее Петьки Волкова. Петька, известный в столице гей, эстрадный певец и танцор, шумно справлял пятидесятилетие. Кочергин терпеть не может «голубых», сказывается тюремное прошлое. Нравы в местах не столь отдаленных крутые. У педерастов, или опущенных, своя посуда, ложка с дыркой, место под иконкой у параши и, естественно, никакого авторитета. Ежели воспользоваться какой-либо шмоткой парня или, не дай бог, поздороваться с ним за руку, мигом можно стать таким же. Впрочем, Шлюза никто бы опускать не стал, но Кочергин и близко не приближался к «Маруськам», вовсе не потому, что боялся чего-то или так ревностно соблюдал законы блатного мира. Нет, просто ему было противно.

Но на воле иное дело. Из уголовного элемента Толя превратился в легального бизнесмена, нуждающегося в многочисленных связях. Вот и пришлось, скрипя зубами, идти на тусовку и даже обнимать Петьку.

Похлопав именинника по спине, вручив ему подарок и заработав в благодарность, как это принято в артистической среде, сладкий поцелуй, Анатолий отправился на поиски туалета, ему хотелось умыться и ополоснуть руки с мылом.

«Уголок задумчивости» оказался один для мужиков и баб. Кочергин рванул дверь и увидел красивую девчонку, поправляющую колготки.

– Занято, – совершенно спокойно сказала она, – закрой дверь с той стороны.

Но Шлюз не спешил, он большой любитель женщин, а девица выглядела привлекательно.

– Чего уставился? – продолжала девчонка. – Ног не видел?

– Таких нет, – галантно ответил Кочергин, – ничего ножки, хорошенькие.

– Все остальное еще лучше, – спокойно заявила девчонка и, опустив подол, прошла мимо Толика так, как будто на пороге стояла уборщица, а не мужик в смокинге. Шлюза зацепило. Как все мужики, он западал на необычное, нестандартное поведение. Девять девиц из десяти, застигнутых в туалете в момент натягивания чулок, принялись бы орать, как потерпевшие: «Уходи, пошел вон, помогите!»

Эта же не упустила возможность продемонстрировать стройные бедра и преспокойно ушла, проигнорировав Кочергина, как таракана. Хотя нет, при виде прусака девица могла брезгливо вздрогнуть, сравнение было неверным, девчонка проскользнула мимо Шлюза так, словно тот был шваброй.

Кочергин вышел в зал, поманил пальцем своего охранника и велел, указывая на Полину: