Дарья Донцова - Хождение под мухой

– Дорогая моя, – щебетала Тамара Петровна, – я понимаю ваше горе, кто в семье болен?

Я человек суеверный, поэтому заявила:

– Муж.

– Вот уж несчастье, – квохтала дама, – совершенно случайно я имею возможность помочь, абсолютно бескорыстно. Поверьте, лишь из человеколюбия, мне ничего не достается.

Я посмотрела на ее сверкающие кольца, нанизанные на пальцы в несколько рядов, на тяжелые, оттягивающие уши серьги, на толстую цепочку… Обежала глазами роскошную кухню и кивнула:

– Встречаются, к счастью, в наши времена добрые люди.

– Абсолютно случайно я знаю об этой возможности, – ощупывала меня цепким взглядом хозяйка, – но, к сожалению, не все отличаются человеколюбием, поэтому операция стоит денег.

– Понятно, – улыбнулась я, – бесплатно ничего не бывает.

– Вот именно, – обрадовалась собеседница, – золотые слова! К сожалению, наши люди считают, что можно на рубль сотню получить. Но такого не бывает! Пятнадцать тысяч вполне умеренная цена. Считайте, что покупаете жизнь для супруга. Конечно, можно и бесплатно попробовать, в очередь встать. Только хочу предупредить, все равно даром не получится.

– Почему? – прикинулась я сибирским валенком. – Вроде государство гарантирует таким больным помощь, по жизненным показаниям.

Тамара Петровна хмыкнула:

– Так-то оно так, только придется хирургу заплатить, медсестрам, чтобы хорошо ухаживали, и потом начинаются всяческие нюансы…

– Какие?

Собеседница улыбнулась:

– Вы далеки от медицины?

Я засмеялась в ответ:

– Дальше не бывает.

– Тогда, конечно, трудно понять что к чему. Ну вот приведу пример. Шов после операции остается, понимаете, да?

Я кивнула.

– Его заклеивают пластырем, чтобы не попала инфекция, а затем больного водят на перевязки, обязательно каждый день, опять же из соображений стерильности. Вот тут и начинаются мелкие нюансики, о которых я говорила выше. Представляете, как выглядит наш, самый обычный российский пластырь?

– Ну такой кругляшок из липкой ленты…

– Именно. А теперь попробуйте сообразить, как «приятно» больному человеку, когда такую липучку сдирают со свежей раны.

Я содрогнулась. Жуть!

– Ага, – удовлетворенно кивнула головой Тамара Петровна. – Это если бесплатно. А коли «подмажете» медицинский персонал, вам наклеят такую симпатичную, импортную, беленькую штучку c марлевой подушечкой посередине. Медсестра только подденет ее легонько пальчиком – и готово! Без боли и страха. Поверьте, подобных мелочей много, не говорю уже о крупных проблемах.

– Каких?

– Вот недавно, – со вкусом заглотила приманку Тамара Петровна, – в одной из онкологических больниц умерло сразу десять пациентов во время операции. Перепутали дозы наркоза! Еще не такое случается, ежели без денег. Врачи-то тоже люди, кушать хотят, над платными пациентами трясутся, а про простых забывают. Да и винить докторов трудно. Оклады крохотные, жизнь дорожает с каждым днем!

Я постаралась сдержать рвущееся наружу возмущение. Моя Катюша никогда не делает различий между тем, кто сунул конвертик, и тем, кто не смог этого сделать. Да, она не отказывается от «гонорара», более того, в основном из этих сумм и складывается семейный бюджет, но, если в палате вдруг кому-то станет плохо, Катюша никогда не уйдет равнодушно домой. И ей наплевать, что этот больной «простой».

– И что нам надо? – перешла на деловой тон Тамара Петровна.

Очевидно, она сочла, что я достаточно напугана для того, чтобы кинуться отстегивать зеленые купюры.

– Как что?

– Ну орган… – Они бывают разные?

Тамара Петровна улыбнулась – приятно ощущать себя умнее собеседницы.

– Естественно, почки, потом, костный мозг, роговица глаза, доля печени, много чего…

– Муж мучается почками, но подробнее рассказать не могу.

– А мне и не надо, душенька, – зачирикала Тамара Петровна, – я сама в медицине через пень-колоду понимаю. Все документы: историю болезни, снимочки, анализы отдадите доктору. Только скажу его координаты. Значит, так…

И она принялась подробно описывать дорогу в клинику Богдана и Нади. Я с напряжением ждала, чью фамилию назовет дама.

– На втором этаже, душенька, – вещала Тамара Петровна, – налево, по коридорчику до конца, запомните, последняя дверь. Альберт Константинович Бобрин, скажите: от меня. Только, умоляю, не опаздывайте. Альберт Константинович страшно занятой человек, профессор, его рвут на части. Ровно к одиннадцати подходите, поняли?