Дарья Донцова - Хождение под мухой

Но дама перебила меня:

– Похороны завтра в полдень.

– Чьи? – оторопела я.

– Егора Владимировича.

Трубка чуть не выпала из моих рук на пол.

– Чьи?

– Егора Владимировича, – повторила устало женщина, – на Ваганьковском, у него там родители похоронены, еле-еле разрешение получили.

– Он умер?

– Да, – спокойно ответила говорившая.

– Когда?

– Вчера рано утром.

– Господи, да что же случилось?

Женщина помолчала, потом осторожно сообщила:

– Случайность глупая. Вышел после ванны на балкон, разгоряченный, хотел покурить. Ну из горячего воздуха попал на холодный, вот голова и закружилась.

– Он упал?

– С пятнадцатого этажа.

Я бросила трубку. Закружилась голова? Хотя такое случается… Но что-то во всей этой истории мне не нравится. Вышел утром из ванной… Насколько я понимаю, собираясь на работу, никто не станет залеживаться в горячей воде, примет по-быстрому душ и готово. Да и курить на балконе в марте совершенно ни к чему. Егор был в разводе, жил один, что мешало ему спокойно насладиться сигареткой в кресле? Нет, тут дело нечисто. Надо поехать на Ваганьково и порасспрашивать сослуживцев Правдина, надеюсь, его придет проводить большое количество народа.

Похороны Егора были организованы по высшему разряду. Клиника не пожалела денег. Роскошный полированный, правда, закрытый, гроб из красного дерева, море венков, цветов, много хорошо одетых людей, приехавших к кладбищу на новехоньких иномарках. У Егора не было семьи, поэтому на гроб не кидались плачущие женщины. Нет, все было более чем пристойно, присутствующие стояли с приличествующим моменту выражением на лице. Но это было хорошее воспитание, а не проявление искренней скорби.

Прибыли музыканты, заиграл похоронный марш. Гроб на каталке повезли к могиле. Меня это немного удивило. Обычно, домовину несут до последнего приюта ближайшие друзья покойного. В толпе виднелось много относительно молодых мужчин, но никто не спешил подхватывать гроб на плечо. Звучали траурные речи. Я шарила глазами по лицам присутствующих. Хоть бы кто проронил слезинку. Честно говоря, я надеялась увидеть рыдающую женщину, любовницу Егора, ведь не жил же он монахом? Узнать ее фамилию, завязать разговор, глядишь, и выяснится кое-что… Но никто не собирался заходиться в плаче около разверстой могилы.

Наконец при помощи специальной машинки гроб опустили вниз, и тут-то приключилось то, чего я так упорно ждала.

– Господи, горе-то какое, – взвыла баба, кидаясь к быстро растущему могильному холмику, – несчастье страшное! Ох, Егор Владимирович, как же мы теперь.

Вопившая сильно отличалась от остальной толпы людей, разодетых в дорогие пальто и шубы. На тетке была потрепанная китайская куртка, не слишком чистая и новая. На голове жуткая клочкастая мохеровая шапочка.

– Ну что теперь с нами будет, – выла бабища, – что? Вся надежда лопнула.

– Мама, пошли, – потащила тетку за рукав девушка лет двадцати, – вставай, не надо, обойдется как-нибудь.

– Никак, – выкрикивала женщина. – Славик, дорогой!!!

Кое-как девушке удалось поднять мать и усадить в сторонке на скамеечку, стоявшую у одной из могил. Толпа поплыла к выходу. Я подождала, пока люди исчезнут на дорожках, подошла ко все еще плачущей женщине и спросила:

– Вы на поминки поедете? Могу подвезти.

– Нет, – ответила девушка, – нам домой надо.

– Извините, – пробормотала я, – но ваша мама так плакала, вот я и решила, что вы являетесь родственниками.

– Нет, нет, мы чужие, – ответила девушка, – пошли, мама, вставай.

– Ой, Славик, ой, горе, ой, что же теперь будет, – вновь затряслась в истерике баба.

– Славик? – фальшиво удивилась я, видя, как девушка безуспешно пытается успокоить мать. – Но ведь умершего звали Егор Владимирович! Вы не перепутали похороны?

– Слава – это мой брат, – нервно сказала девушка, – он смертельно болен, Егор Владимирович мог его спасти, мы уже обо всем договорились, и вот, сами видите…

– Славочка, Славонька, кровиночка, – взвыла тетка, – тысячи отдали, в долг назанимали, о-о-о…

Она стала раскачиваться, упала со скамеечки и поползла на коленях к свежей могиле, мотая головой. Клочкастая шапка свалилась, показалась грязная голова.

– Славик, Славик, о-о-о…

– Мама, мама, – растерянно повторила девушка, – встань, пожалуйста, ну, пожалуйста, встань…

Но тетка захлебывалась в рыданиях.

– Вот что, – решительно сказала я, – где вы живете?

– В Лианозове, – ответила девушка, – мы сюда почти два часа добирались, сначала на автобусе до метро «Динамо», потом на трамвае, затем пешком, устали…