Дарья Донцова: Кекс в большом городе

– Как полагаешь, я сумею подняться на ступень выше?

Федька поскреб в затылке:

– Рыбка моя, тут есть четыре пути. А. Пишешь, как Бустинова и Смолякова, по восемь книг в год и сажаешь рынок на иглу своего творчества. Б. Обладаешь харизмой Дарининой и ее блестящим умением выдавать бестселлеры, пусть не тьму произведений за двенадцать месяцев, зато каждый раз фейерверк. В. Постоянно светишься в скандалах, бьешь журналюгам рожи, пляшешь голая на столе, выходишь замуж за самаркандского верблюда, рожаешь тройню пингвинов. Г. Начинаешь бодро живописать некие подробности, пикантные детали, строчишь книжонки о жизни поп-звезд, олигархов, элитных проституток, ну, типа… «Я бандерша, поставляющая девочек высокопоставленным особам, сейчас расскажу про цвет трусов всех политиков».

Выбирай, что тебе больше по душе.

– Ну, – растерялась я, – ничего не получится. Быстро писать я не умею, до Дарининой таланта не хватает, голой на столе плясать как-то не того, и про Рублево-Успенское шоссе вкупе с кулисами я ничегошеньки не знаю!

– Тогда сиди и не чирикай, – отрезал Федор, – альтернативы нет: либо работа до кровавого пота, либо скандал. Усекла, киса?

– Угу, – кивнула я.

– Ну ладно, кропай по крайней мере пять книг в год, и я тебя раскручу, – снисходительно вымолвил пиарщик, – а коли детективчиков нет, то и вертеть нечего. Не могу же я без конца об одном и том же произведении пищать. Впрочем… в твоем случае может помочь кино. Ежели снимут сериальчик, продажи пойдут вверх. В общем, работай, котеночек, хватай лопату в лапы и копай от забора до обеда.

Я ушла домой подавленная и вечером даже поплакала в ванной, но потом успокоилась и сказала себе:

– Не хнычь, родная. На сцене тоже есть примы, но ведь без кордебалета действие не пойдет. Исполнительница главной партии просто не способна одна пропрыгать на подмостках два часа, и ей не передать всех эмоций, не удержать внимания публики. Звездой можно стать лишь на чьем-то фоне, значит, моя судьба быть тем самым восьмым лебедем на пятой линии у озера. Может, «птичку» не слишком хорошо видно из партера, но без ее присутствия Одетта-Одиллия померкнет. Хотя, если вдруг кому-то в голову придет мысль снять сериал по книгам Виоловой…

Усилием воли я запретила себе думать о «звездной» карьере, но после откровенного разговора с Федором мысль о съемках нет-нет да и мелькала в голове.

Гадкий Коля Реутов ухитрился попасть каблуком в самое больное место! Я ведь и впрямь на какую-то секунду представила себя под руку с Томом Крузом, подумала о том, как вылезут из орбит глаза Федора при известии об интересе ко мне со стороны Голливуда…

Сон исчез окончательно, я разозлилась на Олега. Надо же, пожалел жену, не захотел будить, обратился к дуболому Реутову. Ну неужели не сообразил, что Колька воспользуется возможностью и надумает «пошутить».

Понимая, что гнев на Куприна несправедлив, я накрылась еще одним одеялом и неожиданно крепко заснула.

Др-р-р, – взорвалось в голове, – др-р-р!

Я подскочила, словно укушенная осой кошка, и невольно глянула на часы. Полдень! В кресле отчаянно вопил телефон. Тряся головой, я потянулась за трубкой, вставать не хотелось, особых дел сегодня нет, нужно просто сесть за стол и положить перед собой стопку чистой бумаги, поэтому никаких мук совести от того, что провалялась в кровати почти до обеда, я не испытывала. Томочка, Семен, Кристина и Никитка на даче, Олег в командировке, домашних хлопот никаких.

Кресло стояло не так далеко от моего ложа, но все же я не дотянулась, подползла к самому краю матраса, свесилась с него, уцепила верещащий телефон и, не удержавшись, грохнулась на пол, довольно сильно стукнувшись головой о паркет. Трубка заткнулась, я чуть не зарыдала от обиды, вновь услышала «др-р-р» и довольно зло рявкнула невидимому абоненту:

– Ну, говорите!

– Простите, – послышался безукоризненно вежливый, «профессорский» голос, – соблаговолите позвать Виолу Леонидовну, если она, конечно, сейчас не работает.

– Мое отчество «Ленинидовна», – невесть по какой причине обозлилась я на незнакомца.

Самой не ясно, от чего завелась, имя Ленинид никто еще не произнес с первого раза правильно.

– Бога ради, простите, меня неверно информировали, я немедленно уволю помощницу, допустившую столь грубую ошибку.

– Отрубите ей голову, – буркнула я и села на полу, сложив по-турецки ноги.

– Вы писательница Арина Виолова? – не успокаивался мужчина.