Дарья Донцова: Настоящая рождественская сказка

Первым делом я позвонила ветеринарам и узнала радостную весть: Мусик жив и здоров, похоже, приключение не отразилось на его настроении и аппетите. Он с охотой ест все, что ему дают, снует по служебным помещениям клиники и превратился во всеобщего любимца. Напомнив Денису, что он никому не должен рассказывать о местонахождении Мусика, я собралась выпить кофе, но тут зазвонил мобильный:

– Даша, – послышался совершенно убитый голос Кати, – срочно приезжай! Сегодня огласят папино завещание!

– Что? – заорала я. – Какое завещание?.. Чье завещание?..

– Папино… – тихо ответила Катя.

– С какой стати оглашать завещание Сени! Он, слава богу, жив-здоров!

– Ты что, Даша, папа же умер!

– Что? – заорала я. – Когда?

– Той же ночью, когда мы искали Мусика.

– Не может быть! Почему же я до сих пор ничего не знаю, – в растерянности забормотала я. – Впрочем, я три дня валялась в кровати, сотовый отключила, к домашнему телефону не подходила. – Сеню уже похоронили?

– Нам пока не отдали тело, – заплакала Катя. – Не знаю почему, милиция какие-то формальности соблюдает… Я тебя умоляю, срочно приезжай. У нас тут происходит нечто несусветное.

– Еду! – завопила я и бросилась во двор.

В доме Викуловых опять пахло валокордином.

– Входи, – кивнула Катя, – ступай в кабинет.

– Но… – забубнила я.

– Иди, иди, – велела Катя, – все уже там.

– Кто?

Дочь Сени не ответила на вопрос, она молча подтолкнула меня к лестнице. Я поднялась на второй этаж и огляделась.

В большой комнате вокруг овального стола сидели люди, большинство из которых я отлично знала. Аня, одетая в черное платье, ее сестра Света, тоже в трауре, горничная Леся и шофер Коля. Впрочем, была тут и незнакомая пара. Мужчина лет шестидесяти и девушка, похожая на студентку.

– Теперь все в сборе? – спросил мужчина.

– Да, – прошептала Света, – хотя мы ничего не понимаем…

– Начну сначала, – спокойно сказал незнакомец, – я, Андрей Валерьевич Ильин, адвокат. У меня хранится завещание Семена Сергеевича.

Аня подняла глаза, обведенные черными кругами.

– Сениного юриста зовут Иван Петрович Юдин.

– Верно, – кивнул Ильин, – но завещания-то у него нет.

– Нет, – эхом отозвалась Света, – он нам звонил и сказал, что не раз напоминал Сене о необходимости составить распоряжение на случай возможной кончины, но тот только смеялся… Ну кто бы мог подумать, что он так поступит!

В голосе Светы звучали слезы.

– Прекрати, – неожиданно сказала Катя.

– С какой стати ему такое в голову пришло, – причитала та, – застрелиться! Бросить нас!

Леся кинулась к двери, я побежала за ней.

– Погоди!

Горничная остановилась.

– В чем дело? Я хочу воды принести.

– Семен покончил с собой?

– Да. Вы не знали?

– Нет.

– Ужасно, – поежилась Леся, – это произошло в ту ночь, когда Мусика бедного искали. Вы уехали, Катя спать пошла, а Семен Сергеевич с Анной Тимофеевной ругаться снова затеяли. Я от греха подальше в своей комнате затаилась. Хозяева последнее время частенько ссорились, вот я и побоялась под горячую руку им попасть. Повизжали они, потом все стихло, а я заснула, чаю выпила и закемарила, да так крепко! Меня Колька разбудил, шофер. Вошел и говорит: «Че с хозяином? Велел к девяти «мерс» подавать, я приехал, стою, жду, уж одиннадцать пробило, а Семен не выходит. Мобильный молчит, домашний тоже никто не берет, спальня заперта, может, он проспал?»

Встревоженная Леся пошла на второй этаж и постучалась к Сене. В ответ не раздалось ни звука. Тогда горничная поскреблась к хозяйке и обнаружила Аню спящей. Подумав, что хозяйка после скандала с мужем приняла снотворное, Леся толкнулась к Кате и удивилась, та тоже посапывала под одеялом.

Не решившись их будить, горничная стала стучать в дверь Семена, в конце концов перепуганный Коля плечом снес створку. Леся глянула в комнату и рухнула в обморок. Хозяин сидел в кресле, голова его была окровавлена, около безвольно опущенной руки валялся пистолет.

– Откуда он взял оружие? – прошептала я.

– В тумбочке держал, – пояснила Леся, – все честь по чести, купил в магазине, разрешение от милиции имел. Хотя и в охраняемом поселке живем, да лес кругом, мало ли что случиться может.

– С какой стати Сеня покончил жизнь самоубийством? – пробормотала я. – Он письмо оставил?

– Нет! – воскликнула Леся.

– Тогда отчего вы решили, что он сам застрелился?

Прислуга вытерла лицо рукавом.

– Так он запись сделал, кассета в магнитофоне стояла. Менты приехали, щелкнули клавишей, и сразу голос раздался. Меня-то в понятые взяли, вот я и услышала: «Жизнь моя стала ужасной. Сплошной скандал. Я очень устал. Больше не могу! Прощайте! Завещание слушайте все вместе. Оно покажется вам странным, но так вам и надо! Тащил всех в зубах, нет больше сил. На этом свете было только два существа, которые искренне любили меня. Моя собака, она уйдет со мной, и моя настоящая дочь»… Я ничего не поняла! – шмыгнула носом Леся. – Настоящая дочь. А собака! Семен Сергеевич, что, Мусика убил? Но он же его вместе с нами искал.