Дарья Донцова: Небо в рублях

– Это мне интересно! – заорал полковник. – Сколько можно охотиться на шмотки, а? Иди немедленно к машине!

– Сделай одолжение, все же назови вслух цифры номерного знака.

– Нет слов! – буркнул Дегтярев. – Сто пятьдесят два, буквы…

– У меня на знаке стоит восемьсот тридцать.

– И где, где это стоит? Где ты сама с этим знаком? – окончательно пошел вразнос Дегтярев.

– А теперь опиши вид вокруг, – по-прежнему мирно попросила я. Какой смысл сообщать толстяку, что на мне никаких табличек и знаков нет?

– С какой радости?

– Похоже, ты находишься с другой стороны.

– Чего?

– ЦУМа.

– О боже! – завздыхал полковник. – Связался в недобрый час с женщиной! Ладно. Впереди твой ЦУМ, здоровенный магазин.

– Отлично.

– Слева Красная площадь.

– Что?

Дегтярев издал стон.

– Такое большое пространство, выложенное брусчаткой, на нем находится Мавзолей. Ясное дело, ты, коренная москвичка, никогда не слышала о том месте, где проводят парады и проходят демонстрации…

Подавив желание сообщить полковнику все, что о нем думаю, я велела:

– Стой, не шевелись, сейчас приеду!

Слава богу, я не попала в пробку, пришлось лишь заплатить нескольким гаишникам, чтобы мне разрешили подъехать к ГУМу вплотную. Увидав меня, полковник недовольно воскликнул:

– Ну сколько можно!

– Ты перепутал ГУМ и ЦУМ! Я доехала с Неглинной сюда довольно быстро.

– Нет, это ты неправильно указала адрес стоянки.

– Наоборот, я очень четко произнесла: Неглинная улица.

– Следовало назвать ориентиры.

– Какие? – взвилась я. – Что может быть конкретнее названия Неглинная?

– Что мешало правильно сориентировать человека? Сообщить, допустим, что там имеется аэровокзал… – выпалил полковник.

– На Неглинной? Самолеты, по-твоему, могут отправляться из центра города?

– Это к примеру! – рявкнул Дегтярев. – Слово «Неглинная» никому ничего не скажет.

И тут до меня дошло: Александр Михайлович просто не знает, где находится одна из самых больших и шумных улиц столицы. Он перепутал ее с Никольской и явился в ГУМ, тоже, безусловно, большой и хороший магазин, но к ЦУМу никакого отношения не имеющий.

Думаете, Дегтяреву стало стыдно, и полковник в конце концов произнес: «Извини, Дашута, свалял дурака…»? Нет, он всю дорогу до Ложкина читал мне занудную нотацию о людях, не умеющих ясно выражать свои мысли. Добравшись до поселка, я приняла историческое решение: а) никогда больше не подвожу безлошадного полковника, пусть добирается до дома как хочет; б) более не улучшаю жизнь Дегтярева, не даю ему советов и не тащу за руку в светлое будущее.

Но сейчас не стоит предаваться воспоминаниям. Я осталась одна и чудесно отдохну!

Только я это подумала, как в ту же секунду ожил телефон. Я взяла трубку. Хорошо бы сейчас услышать что-нибудь приятное, ну, типа, «вы выиграли в лотерею». Хотя с какой стати? Никогда не покупаю билетов.

– Дашенька, – зазвенел голосок Зайки, – милая…

У меня внутри все сжалось: если Ольга говорит столь ласковым тоном, приключилась беда.

– Все живы? – вырвался вопрос.

– Конечно, конечно.

– Тогда что случилось?

Ольга принялась всхлипывать и только минут через пять ввела меня в курс дела.

Сев в купе, Заюшка познакомилась с попутчиком, милым, интеллигентным, седовласым дяденькой в очках, этаким «ботаником». Сосед оказался доктором наук и профессором. С собой он имел фляжку дорогого, элитного коньяка, а к напитку ученый велел принести из вагона-ресторана бутерброды с икрой.

Ольга приятно провела время за разговорами, рассказала мужчине, что работает на телевидении и едет к маме в гости. Выпив за компанию с собеседником двадцать капель коньяка и закусив крохотным сандвичем, быстро заснула. Утром, еле-еле продрав глаза и ощущая дикую головную боль, Зая обнаружила, что профессор сошел с поезда, и вместе с ним «ушли» серьги, колечко, часы и кошелек, опрометчиво брошенные Ольгой на столике. Хорошо, хоть мобильный благородному «ботанику» не понадобился. Или он его просто не нашел? В общем, сейчас Зайка билась в истерике, твердя:

– Немедленно вышли мне денег… не хочу никому сообщать о дурацком происшествии…

– Спокойно! – велела я. – Сейчас же поеду в банк «Юниаструм».

– Зачем? – насторожилась Ольга.

– Позавчера отправляла Мане в Париж некую сумму по их системе «Юнистрим». Знаешь, как обстояло дело? Внесла денежки, и через пятнадцать минут пришло SMS от Мани: «Ура, купюры в кармане». Кстати, взяли за услугу ерунду.