Дарья Донцова - Синий мопс счастья

Лиза, Юля и Кирюшка захохотали, я разозлилась окончательно, а Сережка, страшно довольный произведенным впечатлением, продолжал:

– А еще можно сшить им костюмы, наподобие водолазных. И дело в шляпе. Ни одного волосатика вокруг. Или покрасим собак в черный цвет, на темном грязи не видно!

– Черный неинтересно, – протянула Лизавета, – вот если в синий, то прикольно будет!

– Классно, – подскочил Кирюшка, – суперпесики! Синие собаки.

– Ну всех-то не выкрасить, – покачала головой Юлечка.

– Это почему же? – задиристо спросил Кирюша.

– Рейчел очень большая, на нее краски два ведра уйдет, – пояснила жена Сережки, – на Рамике не заметно будет, он же почти черный, да и вертится все время, остаются Муля и Ада.

– Значит, их покрасим, – не дрогнули Кирюша и Лизавета.

Я, подавив гнев, ушла в свою комнату, а гадкие дети еще долго веселились на кухне.

Но сегодня утром, когда все разбежались, кто на учебу, кто на работу, я оглядела квартиру и приняла историческое решение: пора навести порядок.

Ну-ка признайтесь честно, какие эмоции вызывает у вас необходимость браться за пылесос? Я тоже не ощутила никакого энтузиазма, поэтому, прежде чем приняться за нудное дело, решила побаловать себя чашечкой вкусного чая.

Наши собаки в осенне-зимний сезон предпочитают спать по двадцать часов кряду. Даже вечно пристающая ко всем с предложениями поиграть Ада и та умеряет пыл. Вывести стаю из анабиоза не может никто. Звонок в дверь, радостные вопли: «Кто к нам пришел!» – не вызывают у четвероногих никаких эмоций. Приказ «Пошли гулять» не доставляет им радости. Услыхав его, Муля начинает зарываться в подушки, Рейчел принимается зевать во всю клыкастую пасть. Рамик прикидывается внезапно оглохшим, а Ада… вот та поступает умнее всех. При звуке выдвигаемого ящика, в котором хранятся поводки, она мигом понимает: сейчас ее засунут в противно шуршащий комбинезон, а потом поволокут во двор, где заставят месить нежными лапками ледяные лужи.

Оценив ситуацию, Адюша, изображая полнейший восторг, летит на мой зов, только до прихожей мопсиха не добирается. По дороге она быстренько заруливает в ванную, сладострастно писает на коврик, а затем принимается звонко лаять. Перевести ее речь на русский язык очень просто, скорей всего мопсиха сообщает: «Все. Меня выводить не стоит. Дело сделано».

Адюше настолько неохота выбираться на слякотную улицу, что она готова примириться с наказанием, которое получит за содеянное безобразие. Порой мне кажется, что Ада совершенно не боится моего гнева. Ну сидит глупая Лампа перед ней на корточках, ну стучит свернутой в трубку газетой по полу перед носом хулиганки, ну шипит сердито: «Фу, как не стыдно! Плохой мопс!»

И что? На улицу-то ее не ведут, значит, все просто отлично. Наверное, чтобы отучить Аду от гадкой привычки, мопсиху, невзирая на ее хулиганство, следует втиснуть в комбинезон и вытолкать на холод. Может, тогда в хитроумной собачьей голове зародится правильная мысль: сколько ни писай на коврик, а на дворе все равно окажешься. Только я ленива до крайности, мне очень не хочется тащить под снег и дождь лишнюю псину, которая уже справила нужду, а потом ее отмывать от грязи. Вот из-за моей лени все и идет так, как оно идет!

Но все же придется браться за пылесос! Не успела я с этим смириться, как в прихожей раздался звонок. Явление кого угодно в районе девяти утра обычно меня не радует, но сейчас я в полном восторге порысила к двери. Кто бы ни был незваный гость, он избавит меня от уборки. Смело смогу потом заявить домочадцам: «Да, я собралась пылесосить, а тут на голову свалилась…»

Не поглядев в «глазок», я распахнула дверь и попятилась. На пороге стояла цыганка, одетая в довольно грязную куртку-пуховик, из-под которой виднелась цветастая юбка. Ноги не слишком приятной гостьи были обуты в грубые сапоги, голова повязана красным платком.

– Слушай, красавица, – пропела цыганка, прищурив красивые, чуть выпуклые карие глаза. – Позволь ребенка перепеленать.

И сунула мне под нос меховой конверт, из которого не доносилось ни звука.

Я, конечно, наивна, но не до такой же степени, и потом, просто до самозабвения люблю детективные романы и очень хорошо понимаю: в меховом свертке никого нет. Скорей всего там полено. Если сейчас я поймаюсь на эту удочку и впущу черноокую красавицу, то скорей всего она выманит у меня деньги или попросту стащит то, что плохо лежит.

– Уходите, – сердито сказала я.

– Ты не бойся, – улыбнулась цыганка, – я плохого тебе не сделаю, приехала в гости к тете Маше, знаешь ее? На последнем этаже живет, а ее нет. Не знаю, куда подевалась. Мне бы ребенка помыть и смесь развести.