Дарья Донцова - Спят усталые игрушки

В коммунистические времена всякие секты, группы и сборища религиозного характера запрещались на корню. Не слишком поощрялось посещение даже ортодоксальной православной церкви. Поэтому «Свидетели воскрешения» вели себя крайне аккуратно. Жили в многоквартирном доме, занимая несколько этажей; им пришлось пошевелиться, чтобы съехаться в одно место.

Личного имущества у верующих не было. Все принадлежало всем: одежда, обувь, посуда, белье… Телевизор, радио, газеты и книги находились под строжайшим запретом. Шампунь, зубную пасту, одеколон не употребляли. Чай и кофе не пили, мясо не ели, впрочем, рыбу тоже, питались «божественной пищей» – кашей, макаронами, картошкой. Почти сто пятьдесят дней в году держали суровый пост. К врачам не обращались, больных не лечили. Если заболел или умер – на то божья воля. Впрочем, покойник исчезал, минуя службу «Ритуал». Крепкие мужики отвозили его куда-то в Подмосковье и хоронили по обряду. В день похорон устраивали праздник.

Мужчины проводили день в молитвах и медитации, кое-кто работал грузчиком или носильщиком на вокзале. Умственный труд не приветствовался. Учителю, врачу или служащему, попавшему в секту, предписывалось тут же сменить место работы. Женщинам вменялось не только зарабатывать деньги, но и вести хозяйство. Закутавшись зимой и летом в черные платки, они мыли полы в учреждениях и магазинах, служили санитарками в больницах и даже подрабатывали в морге, одевая покойников.

Соседи привыкли к странным, тихим жильцам, скользившим, будто тени по двору. Но чужая жизнь – потемки, и никто в душу не лез, тем более что непонятные москвичи никому не досаждали, даже наоборот: не пили, не курили, не шумели, не ругались матом. К ним не ездили шумные компании, и их дети выходили на улицу только в самом крайнем случае, исключительно в сопровождении взрослых.

Детей в секте было немного. Жили они под строгим присмотром. Кормили их раз в день, одевали в «божью» одежду, обливали ледяной водой и заставляли молиться с утра до вечера.

Милочкина мать, Раиса, попала в секту случайно. Познакомилась в Доме культуры с приятным парнем. Тот показался ей очень положительным и, хотя работал простым грузчиком, водки и курева чурался, как чумы, разговаривал тихим голосом и очень робел. А у Раисы дома отец да брат вечно пьяные, мать в давнюю давину скончалась от побоев. Вот и побежала девушка замуж за вежливого да непьющего.

Первые месяцы в секте оказались ужасны. Молодой муж, опустив глаза вниз, ни слова не сказал, когда его родной отец потянул Раису в спальню. Бойкая девушка начала сопротивляться, но тут набежали другие члены секты. Бабы ухватили новенькую за руки и за ноги, а мужики по очереди изнасиловали «новобрачную». Потом ее бросили в комнате без еды. Дверь открывалась только для того, чтобы впустить гадко улыбающегося «епископа» с кружкой воды и плеткой.

Через неделю Раиса покорно надела черный платок. Посчитав обращение состоявшимся, сектанты выпустили ее.

Потянулись унылые дни. За годы брака Рая родила троих детей – двух девочек и мальчика.

Милочка оказалась последней. Больше женщина отчего-то не беременела. Одна из сестер по вере накляузничала «епископу», что Раиса купила в городе противозачаточные пилюли. Дед обозлился и велел обыскать ослушницу, но никаких лекарств у невестки не нашли. Тогда ябеду высекли, впрочем, Раю тоже. В секте много и часто били женщин. Вообще там все было поставлено так, чтобы окончательно сломить волю «прихожан». Долгие посты, скудная еда в скоромные дни, ранний подъем и поздний отход ко сну – все это ослабляло человека физически, делало его податливым, бесхарактерным, мягким, словно пластилин. Моления проходили почти в полной темноте, только на столе, возле которого стоял «епископ», загадочно мерцал хрустальный шарик. Очевидно, дед знал простейшие методы гипноза и вовсю применял их на практике.

Но Рае от рождения досталась крепкая психика. Она вытерпела голод, побои, зомбирование и все же не потеряла собственную личность. Почти все годы, проведенные в секте, женщина мечтала об одном – убежать. Сделать это было трудно. В город ее выпускали не часто и только в сопровождении мужчин. «Епископ» не доверял строптивой невестке и не разрешал ей работать. Раечку приставили к кастрюлям и детям. А малышей женщина ненавидела всей душой: как чужих, так и своих. Ни одного ласкового слова не услышала Милочка от матери, впрочем, от отца тоже. Мужчины-сектанты редко говорили с детьми. Девочек допускали в комнаты к взрослым лишь тогда, когда им исполнялось шестнадцать, мальчиков, правда, воспитывали менее сурово.