Дарья Донцова - Жаба с кошельком

– Ну и за фигом это надо? – ныла она, сидя у меня в гостиной. – Стройка, грязь, сплошной геморрой. Только из нищеты голову высунули.

– Зато потом столько удовольствия, – я попыталась убедить ее, – свежий воздух, тишина, никаких соседей, и с собаками гулять не надо, вытолкнешь их в сад, и все!

– У меня нет собак! – отрезала Марта. – Неужели нельзя было деньги по-другому потратить!

– А летом за городом чудо как хорошо! – влезла Маня. – Воздух упоительный! Не сравнить с Москвой.

– Летом хорошо в горах, – мечтательно протянула Марта, – на лыжах кататься.

Машка скривилась:

– Ну, тетя Марта, вы и сказали! Летом охота покупаться, по лесу побегать босиком.

– Каждому свое, – объяснила та, – мне на лыжи встать хочется или с альпинистами пойти, вот это мое!

Что правда, то правда, Марта с юных лет любила таскаться с рюкзаком по горам, петь песни под гитару и ночевать в палатке. Лично меня это не привлекает. Вокруг вьются комары, туалет – под елкой, а умываться приходится из железной кружки. К тому же спать нужно в мешке, в тесноте, а я люблю устроиться на двуспальной кровати, на ней просторно.

Но Марта не обращала внимания на трудности и вечно норовила удрать в поход. Ругались с Андрюшкой они по-страшному. Литвинский-то рассчитывал, что жена станет сидеть дома, рожать детей. Но она предпочитала горы, а наследник у них так и не появился.

– Может, и хорошо, что нет детей, – вздохнул один раз Андрюшка, придя ко мне в гости, – Марта-то опять на какую-то вершину полезла, прикинь, какая бы из нее мать получилась, чистые слезы.

Я промолчала, иногда появление младенца творит с женщиной чудеса, но что попусту рассуждать? Детей у Литвинских нет и, учитывая их возраст, уже и не будет.

Потом на Андрюшку рухнуло богатство, Марта мигом бросила работу и осела дома. Сначала муж был рад, потом начал жаловаться.

– Понимаешь, – объяснял он мне, – приползаю домой ни жив ни мертв. Весь божий день с клиентами кувыркаюсь, туристический бизнес – дело нервное. Доползу до койки и упаду, даже поесть сил не остается, а Марта обижается, дескать, не общаюсь с ней, не замечаю, разлюбил… А у меня весь запал кончился. Эх, все-таки плохо, что ребенка нет, занималась бы сейчас его воспитанием. Может, ей собаку купить, как полагаешь?

Я опять промолчала, не желая осуждать Марту. На мой взгляд, ей категорически нельзя было бросать службу. Ладно, я согласна, школа, в которой она всю свою жизнь преподавала немецкий язык, место нервное, но, оказавшись дома, она затосковала и принялась ради развлечения закатывать Андрюшке истерики.

Через некоторое время положение стабилизировалось. Литвинские пришли к консенсусу. Андрей два раза в год отпускал супругу в горы, а она в остальное время мирно варила суп и пропадала у телевизора.

Новый всплеск скандалов начался со строительством дома. Марта категорически отказалась переезжать, как она выразилась, в деревню. Аргументы она выдвигала самые разные, подчас нелепые.

– «Волшебный лес», – возмущалась Марта, нервно ломая сигарету, – ну и дурацкое названьице! Да кому ни скажу, все моментально ржать начинают: «Ой, умора, а где же Белоснежка и семь гномов!»

– Ну название дело десятое, – попыталась я ее вразумить, – наше Ложкино тоже звучит не ахти! Его народ Вилкино называет, Кастрюлькино и Кофемолкино. Не обращай внимания.

– И что, мне там безвыездно сидеть? – злилась Марта.

– Почему? – удивилась я.

– Так метро рядом нет и электрички, между прочим, тоже! – шипела она.

– Андрюшка тебе машину купит, – парировала я.

– Водить не умею!

– Научишься.

– Не хочу! – рявкнула Марта.

– Но почему?

И тут она назвала наконец истинную причину:

– Не желаю жить в колхозе.

Все! Никакие аргументы, что коттеджный поселок – это вовсе не фермерское хозяйство, на нее не действовали.

Марта полностью саботировала строительство особняка, не принимала участия в планировке комнат, которую ей с невероятным энтузиазмом подсовывал муж, ни разу не посетила участок и на все Андрюшкины заигрывания типа: «Марточка, какую мебель поставим в гостиной?» – мрачно отвечала:

– Любую, мне однофигственно.

Наконец вилла была готова, и Андрюшка затеял переезд. Марта, бледная от злобы, категорично заявила:

– Нет, я останусь тут, в городской квартире.

Разразилась такая война, что «Буря в пустыне» покажется детскими играми в казаков-разбойников. Андрюшка хлопнул дверью и заорал:

– Развод!

Более того, он с мстительным огнем в глазах заявил: