Елена Логунова - Боты для ночного эльфа

— Стоп, стоп! — Я подняла руку, останавливая поток раскрепощенного сознания. — Это здорово, что ты нашла свое кольцо, но вряд ли наша серость искала именно его!

— Полагаешь, имеет смысл пошарить и в других пакетах? — Судя по бриллиантовому блеску в очах, Ирка приготовилась накопать в крупе гарнитур из пяти предметов как минимум.

— Не ограничивайся крупами, — посоветовала я. — Смотри всюду. И ищи то, чего тут раньше не было.

Моя подруга — дама основательная во всех смыслах и отношениях. Пока она проводила ревизию в шкафах и ящиках, охватив вниманием даже холодильник, я успела немного подремать и проснулась от того же возгласа — аналога архимедовой «эврики»:

— Нашла!

— Что-о-о ты нашла?

Я зевнула.

— Вот это!

Я прищурилась.

Очередная находка вновь была небольшой — без очков не разглядеть.

— А что это?

— Это то, чего тут раньше не было! Совершенно точно не было, я только вчера мыла плинтус самым тщательным образом!

— А плинтус причем? — Я еще не совсем проснулась.

— Притом, что это я сняла с гвоздика!

— Какого гвоздика?

— Которым плинтус прибит!

— Это вата, что ли?

— Какая вата? Это шерсть!

Я присмотрелась: действительно, шерсть. Плотный такой серый клок. Тем не менее по инерции я спросила еще:

— Какая шерсть?

— Сейчас узнаем, какая…

Подружка протянула руку, включая газ, и поднесла серый клок к голубому огню.

Я поморщилась, ощутив характерный запах.

— Натуральная! — возвестила Ирка.

И покосилась на меня с опасливым подозрением:

— Хм, а ведь твоя бредовая версия про гигантскую серую мышь приобретает убедительность…

— Брось, это же козья шерсть, а не мышиная, — отмахнулась я. — И что-то она мне, знаешь ли, напоминает… Напоминала. Зря ты ее сожгла, я теперь и не вспомню…

— Нет уж, ты вспомни, пожалуйста! — потребовала подружка. — С учетом того, что ничего иного инородного я не нашла, эта шерсть — единственный ключик к разгадке тайны!

Словно давая понять, что она не даст мне уйти, пока я не выужу из глубин склероза нужное воспоминание, подружка развернулась и успешно перегородила собой узкий коридор.

Демонстрация получилась внушительная: бицепсы у Ирки такие, что плечи не выглядят особо женственно даже в росписи изящных узоров мехенди.

— Гюльчатай, закрой личико, — пробормотала я, оценив выражение решимости, пугающе затвердевшее на физиономии подруги, как не снятая своевременно масочка из целебной грязи.

И, чтобы не травмировать свою нежную психику этим зрелищем, отвела взгляд.

Незаинтересованно соскользнув по крутому расписному плечику, взгляд сам собой уперся в зеркальную дверцу платяного шкафа, к которой Ирка привалилась в позе, промежуточной между расслабленной и угрожающей. И неожиданно сфокусировался:

— Ой! Это что такое?

— Где? — Подружка покосилась на шкаф, ничего «такого» не разглядела и заворочалась.

— Стой!

Я выбросила вперед руку жестом, который Гарри Поттер сопроводил бы заклинанием оцепенения:

— Не двигайся!

— Это почему же?

Ирка послушно замерла, но беспокойно нахмурилась при виде явно ненормальной поспешности, с которой вся такая хворая я покинула спальное место:

— Ты куда? Тебе чего?

— Мобильник где? — Я судорожно озиралась.

— Чей? Твой или мой?

— Да хоть царицы Савской!

Не знаю, почему я вспомнила эту самую царицу. Наверное, восточные узоры мехенди навеяли.

— Бредишь, — постановила Ирка и рыпнулась было отлепиться от шкафа, чтобы оказать мне посильную медицинскую помощь (ну, там, в смирительную рубашечку переодеть, спиртовый компрессик в кляп скрутить).

Но я рявкнула «Стой, стрелять буду!» — и таки выстрелила в дорогую подругу серией звонких щелчков, сопровождающих в моем мобильнике работу фотокамеры.

— Эй! Ты не в том ракурсе снимаешь, так я получусь на фото жутко толстой и с четырьмя подбородками! — пуще прежнего заволновалась невинная жертва папарацци.

— В том, в том!

Я посмотрела, что у меня получилось, и разрешила:

— Все, можешь отваливаться.

— Ты гонишь меня из моего собственного дома?! — Подружка засопела, опасно приближаясь к точке закипания.

— Да нет же, от шкафа можешь отваливаться! — объяснила я. — Я уже сняла что хотела.

— И что же это?

Ирка отлепила свое расписное плечико от зеркала и целеустремленной поступью голодного бронтозавра — с пугающим топотом и вытянутой шеей — пошла на меня.

Не дожидаясь, пока меня, многократно ущербную, помнут и затопчут, я повернула мобильник к себе задом, к красной от возбуждения даме передом и позволила ей взглянуть на дисплей с запечатленным на фото крупным планом расписного плеча и его же отражения.