Дороти Кэннелл - Как убить свою свекровь

– Ну что вы! У меня всегда найдется время для товарища по несча… то есть для прихожанки.

– Пойду-ка я в кухню, дамы, и заварю вам кофейку!

Миссис Корнишон побрела по коридору. Я не сомневалась, что кофейные зерна успеют заплесневеть, пока она включит кофеварку.

– Пожалуйста, поосторожнее! Там мистер Шип, – крикнула Эвдора ей вдогонку. – Он готовит бисквитный торт и очень не любит, когда ему мешают. – Эвдора слабо улыбнулась мне. – Вы же замужем за Беном, Элли, поэтому знаете, как мужчины сердятся, если кто-то крутится у них под ногами. К тому же бедному Глэдстону очень нелегко живется. Люди склонны рассматривать его просто как мужа своей жены, и… давайте сядем здесь.

С самого первого визита в домик викария я очень полюбила маленькую гостиную с ее вытертыми пухлыми креслами: в них можно было провалиться и пустить корни. Два окна выходили на тихое церковное кладбище, где рота надгробий шаталась, словно пытаясь выстоять под ураганным огнем противника. Другие окна смотрели в запущенный садик – там кусты и цветы росли где им вздумается. Мир и покой царили в комнате.

Самой красивой мебелью в гостиной мне казались огромный письменный стол и кожаное кресло. Сейчас оно было повернуто к нам спинкой, но я его простила: смотреть в сад гораздо приятнее, чем на нас.

Пока Эвдора убирала бумаги с коричневого плюшевого дивана, я обратила внимание, что гостиная пропахла сигаретным дымом, а на журнальном столике поселился поднос с поджаренными хлебцами, маслом и вареньем.

– Ну вот, – выпрямилась Эвдора. – Теперь мы можем сесть, и вы расскажете мне, что у вас случилось.

– Спасибо.

Не зная, как начать, я рассеянно намазала хлебец маслом, шлепнула сверху варенья. Неужели Эвдора стала курить и поэтому так ужасно выглядит?

– Потрясающе! – пробормотала я с набитым ртом.

– Простите?..

– Никогда не ела такого вкусного варенья!

– Оно действительно неплохое, – попыталась улыбнуться Эвдора и поправила очки, словно силясь сосредоточиться на моих бедах. – Вы что-то говорили насчет семейного кризиса…

– Сама во всем виновата, – призналась я, утешаясь очередной порцией хлеба с вареньем. – Бен меня отговаривал, но я все-таки пригласила его родителей, чтобы отметить тридцать восьмую годовщину их свадьбы. Ничего особенного, просто скромный обед. И дернула же меня нелегкая пригласить подругу Мамули, Беатрис Таффер, с которой Магдалина, как выяснилось, сорок лет не разговаривает! Словом, с самого начала вечеринка не задалась. А потом стало еще хуже, когда выяснилось, что Папуля с Мамулей никогда не были по-настоящему женаты.

– Мы все грешили пред лицом Господа нашего.

Столь банальный ответ был совсем не в духе Эвдоры, но я продолжала свою скорбную повесть:

– Они совсем было собрались покончить с греховным сожительством, как снова поссорились. И яблоко раздора все то же: кому их поженить, раввину или священнику? Они немного порычали друг на друга, и Мамуля выгнала Папулю из дому. Но это еще не конец. Не прошло и двух часов, как в дом постучал полицейский, на буксире он тащил Папулю и миссис Таффер. Он застукал их, когда божьи одуванчики плавали нагишом…

– Считайте, Элли, что вам повезло. – Эвдора рассеянно оглядела комнату.

– Что?!

– Если у человека длинные волосы, он не кажется по-настоящему голым… Мужчины не ведают, что такое стыд, но сердце мое обливается кровью при мысли об этой несчастной женщине.

– А как же моя свекровь?

– Сочувствую ей, – как-то прохладно ответила Эвдора. – Я бы посоветовала вам, Элли, попросить Бена поговорить с отцом, а вы поговорите с миссис Таффер. Пусть они извинятся перед вашей свекровью за то, что вели себя неразумно. Раз уж она такая примерная христианка, ей придется простить их…

Совет прозвучал как мастерски продуманное наказание. Лицо Эвдоры было мрачнее тучи, и в этот момент кожаное кресло повернулось к нам, а из его глубин раздался укоризненный голос:

– Как грустно, когда Господа Бога превращают в пугало, чтобы стращать детей и несчастных старушек!

– Мама! – Эвдора подскочила, но тут же рухнула на диван. – То-то мне показалось, что здесь пахнет табаком, но я решила, что вы в саду…

– Конечно, милочка, ты ведь выгоняешь меня из дома, если я курю. – Из дымовой завесы, скрывавшей обитателя кресла от наших взоров, вынырнула рука с зажатым в пальцах окурком. – Понимаешь, начался дождь и мне пришлось перейти сюда.

– И подслушать наш разговор…

– Это, само собой, нехорошо, – клуб дыма взвился вверх, – но, как я всегда говорю, в грехе есть своя прелесть.