Дороти Кэннелл - Как убить свою свекровь

Понятно, почему Мамуля расстроилась, когда Папуля отказался облачиться во что-нибудь более соответствующее событию – ее чудесному избавлению от страшной смерти. Сама Магдалина остановила свой выбор на скромненьком костюмчике. Если судить по предательским стежкам, подол юбки ей пришлось подвернуть чуть ли не до талии, чтобы подогнать одеяние по своей крошечной фигурке. У меня защемило сердце, когда я увидела, что Мамуля закрутила свои жиденькие волосики в кудряшки, торчавшие теперь во все стороны нелепыми стружками.

– Я никак не могла уговорить Пусю спуститься к нам, – скорбно сообщила Мамуля обоям на противоположной стене. – Бедная малышка в шоке… ничего удивительного – она ведь едва не осиротела.

– Мамуля, – отозвался Бен, – мы все знаем, какой ужас ты пережила, но ведь я был рядом и сразу тебя подхватил.

– У меня перед глазами промелькнула вся жизнь! Только не подумай, будто я критикую Элли за смертоносно натертые ступеньки. Я возношу Господу благодарность, что жертвой могла стать именно я. Мне и так осталось не слишком много лет, Я прекрасно понимаю, ведь старики только мешают молодым жить.

– Говори за себя! – взревел Папуля. Бессмысленно отпираться, что я, дескать, не натирала пол, коль скоро Мамуля по приезде первым делом заявила, что дом провонял «Лавандовым Воском». А потому я пролепетала, что до смерти рада чудесному спасению Мамули.

– По мне, так это я должен на вас в суд подавать за убытки. – Джонас оторвал глаза от шедевра Диккенса и холодным взглядом смерил Магдалину. – Я тут, понимаешь, вам окно чиню, как велено, а вы за моей спиной вдруг как завизжите, словно вас разом ущипнул полк солдат! Просто чудо, что меня на месте родимчик не хватил! Сердце-то мое давно уже пошаливает.

Мамуля съежилась и почти совсем исчезла из виду, но напоследок успела огрызнуться:

– Так я и знала, что окажусь всем помехой!

– На будущее, – ледяной тон Джонаса взрезал тишину, как плуг – утоптанную землю, – повесьте-ка на двери спальни плакатик: «Не влезай – убьет!»

– Можно подумать, – печально прошептала Мамуля, – будто я специально чуть не убилась!

Бен и Папуля сделали все, чтобы усугубить положение: они насмешливо переглянулись и дружно вздернули брови. А Джонас, распушив усы, театрально откинулся в кресле. Я быстренько подсунула под его грязные сапоги скамеечку, в следующую секунду на колени старика вспрыгнул невесть откуда взявшийся Тобиас и свернулся уютным клубком.

– Пожалуй, всем нам следовало бы помнить, – обратилась я в пространство, – что сказал бы в такой ситуации святой Франциск… «Если пред очами вашими гнев, посейте любовь. Если наносят вам обиду, прощайте…»

В ответ раздалась трель дверного звонка.

– Беатрис Таффер?! – прошептала я севшим голосом.

Не может быть! Она ведь должна явиться только через пять минут. Неужели я единственная идиотка на белом свете, которая свято верит в собственные мечты? Чертовы часы! Да их солнечный собрат в розарии и то надежнее! Если учесть мрачную физиономию Мамули, то можно понять мое страстное желание послать миссис Мэллой встретить Беатрис Таффер и предупредить гостью, что семейство Хаскеллов еще не закончило переругиваться. Не будет ли мадам столь любезна пройти в зимний салон полюбоваться на обои или пожевать веточкy сельдерея? А мы мигом к ней присоединимся, только доссоримся…

– Будьте же умницами, улыбнитесь! – взмолилась я, заслышав новую трель. – Этот скромный выход в свет – целое событие в жизни бедной миссис Таффер!

– Сомневаюсь! – фыркнула Мамуля.

– Тихо! – проревел Папуля в тот момент, когда в дверях гостиной предстала миссис Мэллой во всей красе двухцветной шевелюры и красненького передника.

– Разве это мы звонили? – довольно холодно вопросил Бен.

– Будет вам, скандалисты! (Если уж миссис Мэллой забывает свое место, то делает это с размахом.) А ну-ка перестаньте собачиться и поздоровайтесь с гостьей!

Узри и умри! За спиной миссис Мэллой возникла Беатрис Таффер. О ужас! Это оказалась совсем не хрупкая старушонка, мучительно кряхтящая от лечебной гимнастики и артрита. Гостья отнюдь не вползла в гостиную при помощи двух палочек, она локтем отпихнула миссис Мэллой и пружинисто ворвалась, раскрыв жадные объятия и тиская всех на своем пути. Сердце мое ушло в пятки. Семидесятилетняя резвушка!

– Мэгги! Исаак! Вы ни чуточки не изменились!

Супруги окаменели и онемели, как две пары доспехов в вестибюле. Слава богу, у меня есть Бен! С улыбкой не менее изысканной, чем его смокинг, мой ненаглядный шагнул к миссис Таффер и отважно протянул ей руки: