Дмитрий Черкасов TM - Самец, или Приключения веселых «мойдодыров»

— Что это с тобой, Харитоныч? А Петруша где?

— Нету больше с нами Петруши, Диночка… — замогильным голосом ответил Харитоныч и жалобно всхлипнул.

— Так я и чувствовала… — побледнела Дина и опустилась на поребрик дорожки.

— Не с нами теперь Петруша… — продолжал Харитоныч. — Он нас, грешных и нечистых, променял на лучшее общество…

— Харитоныч, что ты городишь?! — воскликнула Наташа. — Рассказывай толком!

Глухонемой подошел к ней, угукая, улыбаясь, гордо показывая на сияющий в синеве летнего неба стеклянный купол оранжереи.

— Сейчас, Альбертик… — рассеянно погладила его девушка по смуглой руке. — Вижу, вижу, молодец… Сядь вот тут и помолчи, умница… Говори, Харитоныч, что с Петрушей? Он умер от ушибов?

— Он не умер, — запричитал Харитоныч, как пономарь сельской церкви, — он ушел от нас…

— Так он ушел, потому что свалился с купола и ушибся? — продолжала наседать Наташка, в то время как Диана молча смотрела в рот Харитонычу.

— Да, — скорбно подтвердил Харитоныч. — А также оттого, что Дина его не любила, заставляла делать тяжелую-я опасную работу…

— Не поняла, — заговорила наконец Диана. — Он что, наложил на себя руки?

— В каком-то роде…

— Старый пень! Хватит надо мной измываться!

— Прости меня, Диночка… Но я ничего не мог поделать…

Подруги насели на Харитоныча, и он в конце концов связно рассказал о том, что, увидел, заглянув на квартиру Петра.

Дверь ему открыла мама Петруши, маленькая сухонькая старушка со злобным лицом.

— Покатился клубочек далеко-далеко… — сверкая глазками, запричитала она. — За синие моря, за темные леса, за глубокие горы!.. И боль за ним покатилася!..

Она так завыла, что Харитоныч попятился.

— Простите… А Петенька дома?

— О, да-а! — воскликнула старушка. — Наконец-то он дома! Он одумался!

— Харитоныч! Это ты? — позвал из комнаты слабый голос. — Проходи…

Петруша лежал на диване под тремя одеялами. Пот градом катился с него. На желтенькой стриженой макушке страдальца лежал высушенный мышиный хвостик. В пухлой руке Петр вяло сжимал кошачью лапку. Возле дивана стоял стул, покрытый газеткой и уставленный баночками со снадобьями. В квартире отчетливо пахло паленой шерстью.

— Не обращай внимания, — ответил Петр на немой вопрос Харитоныча. — Это мама заговор снимает. Она считает, что Дина меня заговорила, потому что она ведьма. Маманя снимет заговор, и я снова стану прежним Петрушей. А Динины вещи она уже сложила вон там, в уголок у двери.

Старушка закружилась по комнате, бормоча заклинания, и под ее шепот Петруша поведал Харитонычу о своем решении расстаться с Диной и с «мойдодырами» и никуда сегодня не ходить. Когда удрученный Харитоныч, отчаявшись уговорить приятеля, покидал мрачную квартиру, старуха трижды плюнула ему на спину и сказала:

— Злой дух, уходи, все печали уноси! От нас отвяжись, к нему привяжись!

«Мойдодыры» молча выслушали страшную историю. Только глухонемой ворковал голубем под ласковой рукой подруги.

— Ах вот, значит, как… — криво усмехнулась Диана. — И, главное, времечко подходящее выбрал! У нас заказ, а он в кусты! Черт с ней, с любовью, но на работу-то он мог выйти!

— Харитоныч, а ты ему сказал, что Дину надо выручать? — спросила Наталья.

— Сказал… — потупился Харитоныч. — Но он ответил, что чары уже не действуют, разум его свободен от колдовства, что это его надо выручать, а не Дину…

— Все, хватит! — воскликнула глава клининговой компании. — Я его увольняю! Без выходного пособия! На его место с тем же окладом берем… Э-э… Как его?

— Роберта? — обрадовалась Наташа, лаская глухонемого.

— Да! Переведи ему. Только давай определимся с именем. Мне же в документах как-то надо его называть… У него паспорт-то есть? Ты напиши ему.

Наталья принялась учить глухонемого говорить. Она настойчиво повторяла:

— Гоша хороший, Гоша умница, — гладила его по голове и кормила бутербродом.

Немой ел и благодарно гугукал.

Сердце у Дины ныло от обиды, но она занялась делом, выясняя личность глухонемого, которого и впрямь звали Георгием, и отвлеклась. Харитоныч был безмерно рад, что от него отстали с расспросами. Потому что, хоть его и расстроило предательство Петра, он, опираясь на свой опыт семейной жизни, решил: все, что ни случается — к лучшему.

В пучину уныния Харитоныча погружало неотвязное воспоминание о том, что майор ОБЭП Рыгин, угрожая закрыть его лавочку и отобрать лицензию, вынудил его сотрудничать с органами правопорядка в качестве тайного осведомителя — сексота [7].