Дарья Калинина - Одиноким предоставляется папа Карло

— А мы думали, вы простой смотритель.

— Музей наш невелик, штат составляет всего пять человек. Славу — нашего штатного экскурсовода — вы видели. Еще есть начальник архивного отдела и другие. Но ставки невелики, заставлять людей работать в полную силу я не могу. Так что я иногда совмещаю должность директора с экскурсоводом, билетером или даже охранником, если у Валентина спину в очередной раз прихватит.

Провинциальная простота нравов ребят не удивила. Это в большом городе все везде чинно и официально. А там, где люди живут поближе к природе, и отношения у них друг с другом куда проще и как-то сердечнее.

Усадив своих гостей в удобные старенькие кресла, Всеслав Всеволодович налил друзьям из заварочного чайника какой-то желтоватой, но очень ароматной жидкости.

— Травяной чай. Мята пополам с иван-чаем. Неспроста же это растение именно так и называют — иван-чай. Другими словами, чай для Ивана, чай для русского человека. Раньше, в старину, до появления на Руси чая из Китая и Индии, цветки и молодые листья сушили на печках, а после использовали в качестве заварки. Вкус у иван-чая слегка терпкий, но если добавить мяту, то получается самое оно. Попробуйте!

К чаю был подан мед в маленьком деревянном бочонке. Вместо ложки здесь была палочка, на которую полагалось наматывать мед, а потом размешивать его в чашке. Хлеб был пушистый, но с твердой хрустящей корочкой. Он пах дымом и почему-то немножко яблоками.

— Дрова яблоневые для выпечки использовали, отсюда и запах особый. Сухие ветки на яблоне во дворе в прошлом году спилили, вот и пользуемся.

Такого вкусного чая друзья давно не пили. Они с удовольствием и прихлебывали, и откусывали, и рассказывали о последних событиях, участниками и героями которых они стали. Директор слушал их необычайно внимательно, хмурился, головой качал, словом, явно не одобрял.

И когда ребята закончили, он произнес:

— А я ведь предупреждал Виктора о проклятии с самого начала. Когда он выбрал тот холм над речкой, я ему сразу сказал: пусть поищет еще. Там и до него многие пытались строиться, да ничего у них не вышло. Легенда утверждает, что на месте сгоревшей обители может быть возрождена лишь она же. И потому место это ни для кого другого больше не подходит. Да Виктор меня и слушать не захотел. Сказал, что это все сказки, а он прагматик. И что он видит: место это необычайно живописное, нигде больше он строиться не хочет. Только там, и точка. А ведь уже тогда шли слухи, что церковные власти хотят возродить к жизни старинную обитель. Знамения у них какие-то там явились. Прозорливцы их заговорили, что проклятие, дескать, искуплено и можно возрождать обитель заново. Так, что ли?

— Какие знамения? — навострили уши ребята. — И какое проклятие?

— Насчет знамений я не очень в курсе, вроде как кто-то из важных духовных лиц то ли сон видел, то ли видение ему было, что Троицкая обитель на Зайце снова в силе, славе и блеске возвышается над рекой и окрестностями. Я в таких делах не очень разбираюсь. Мне бы что руками потрогать да пощупать. Потому насчет проклятия, которое над этим местом тяготеет, я гораздо лучше осведомлен. Оно даже в письменном виде оформлено и существует. Могу и вам его примерную суть рассказать, если желаете, конечно.

Еще бы ребята не желали! Да они буквально вцепились в такое предложение. Всеславу Всеволодовичу их внимание было явно лестно. И он заговорил с ребятами куда свободней.

— Сведения о Троицкой обители для музея я собирал в округе буквально по крохам. Но благодаря местным жителям, не оставшимся глухими к моим поискам, многое мне удалось получить почти в первозданном виде, что-то удалось воссоздать нашим реставраторам, а что-то оказалось у нас в залах в виде реконструкций. Но и это по-своему неплохо, такие вещи мы разрешаем посетителям трогать. В зале ремесел, к примеру, они могут сами сесть за ткацкий станок, изготовленный по размерам подлинного, могут попробовать пронести полные воды ведра на коромысле, могут сплести рыбацкую сеть. Это сейчас многих интересует.

Костик мог это охотно подтвердить.

— А что касается монастырской жизни и уклада, то предметов церковного обихода у здешних жителей оказалось куда больше, чем можно было ожидать. Связано это в первую очередь с образом жизни братии, как вы, наверное, знаете, далеким от идеального.

— Монахи этой обители здорово пьянствовали.

— Они усердно боролись со своим пороком, но они были всего лишь людьми, а человек, как известно, слаб. Так что временами у монахов случались проколы с праведностью. И в такие моменты острого кризиса монахи меняли всю церковную и монастырскую утварь, все, что имело хоть какую-то ценность, на водку и самогон. Поэтому почти все иконы, которые имелись в окрестных домах у старушек, были писаны в мастерской Троицкой обители. Они и находятся у нас в музее. И отдельно скажу, что именно с этой мастерской и особенно с одним ее мастером люди и связывают то проклятие, которое погубило обитель и на долгие годы наложило запрет на существование монашества в этом месте.