Ольга Степнова: Своя Беда не тянет

— Глеб!

Мне стало жалко его. В своем одеяле он походил на древнюю старушку, которую трясло от немощи.

— Что я могу сделать?

— Поговори с этими парнями из «Эталона».

— Нет!

— Ты умеешь говорить с такими людьми!

— Нет!

Я развернулся и пошел к машине.

— Глеб!

— Нет!

Если он останется жив, то вряд ли снова захочет затеять какую-нибудь авантюру.

Элка стояла у моей «аудюхи». В руках она держала мою куртку и свою дубленку. Непостижимым образом она успела избавиться от униформы медсестры, и была в своих джинсах и свитере.

— Ты сбежала, — усмехнулся я.

— Я?! Мне просто стало противно смотреть, как ты прижимаешься к этой… Марине. Я пошла в гардероб и забрала нашу одежду.

Усевшись за руль, я спросил для приличия:

— Поедешь со мной?

— Я на машине. — Она развернулась и пошла, на ходу надевая дубленку.

От досады я кулаками долбанул по рулю.

Не мир, не война.

Будем считать это хэппи-эндом.

Мы встретились с Бедой у дверей ее квартиры. Я заехал за Роном, но все равно почему-то успел к тому моменту, когда она ковырялась ключами в замке. Посмотрев на меня, Беда победно усмехнулась, и, наверное, записала очко в свою пользу. Я не стал объяснять ей, что имею право видеть Сазона, раз уж он приехал и поселился у нее в доме.

Мы вместе шагнули в темный коридор.

— Это не дом, — вздохнула Элка. — Это терем-теремок какой-то! Эй, кто в тереме живет?!

— Я, мышка-норушка, — тихо сказал Сазон и вышел из комнаты на четвереньках.

— Дед, ты надел слуховой аппарат! — удивился я.

— Ага. Я тут подумал, хер с ней, с потенцией! Мне все равно никто не… Я лучше волосы себе на темечке наращу. Шансов больше будет.

— Больше, — засмеялась Элка. — А почему ты на карачках?

— Выпили мы. Вроде голова светлая, а стены трещат, пол качается! Да мы все тут на четырех ходим, так удобнее.

— Это землетряс, дед! — пояснил я.

— Да?! В Сибири? — Сазон попытался встать на ноги, но не удержался и снова рухнул на четвереньки.

Из кухни вышел Возлюбленный.

— У кого землетряс, а у кого «Иммуномодулятор»! Крепкое лекарство, все в лежку, даже дамы. Я меньше всех выпил — за тобой побежал.

— Ты как тут раньше нас очутился? — удивился я.

— Так тачку поймал, за скорость доплатил. Мне с тем веселым дядькой прокурорского вида неохота было встречаться!

Всю ночь мы с Элкой проговорили на кухне. Я научился топить камин, и признал, что штука это отличная, даже если находится на шести метрах пространства, а не в просторной гостиной. Беда пила кофе, курила, снова пила кофе и снова курила.

— Что ты собираешься делать с кейсом? — пытала она меня, щурясь в сизой завесе дыма.

Я молчал, пожимал плечами и подкладывал в камин дрова. Она злилась, ломала в пепельнице сигарету, закуривала новую, и снова пытала:

— Скажи, что ты будешь с ним делать?

— Если тебе нужны скандальные разоблачения, — не выдержал я, — поищи другой материал. Бороться с «откатами» со страниц криминальной газеты — глупо. Тебя раздавят, как муху. Я этого не хочу.

— Когда сведения будут опубликованы, да еще с конкретными примерами и доказательствами, — начала она, но я перебил:

— Не будь дурой. Тебя раздавят просто так, чтобы другим неповадно было. Они… принципиальные ребята!

— Из-за таких трусов как ты, в нашей стране никогда не будет честного бизнеса.

Я промолчал. Мне вдруг в голову пришла неплохая идея.

— Ты хочешь искать правду, — сказал я Беде, — а я хочу спасти человека.

— В смысле? — Она помахала рукой перед своим носом, разгоняя сигаретный дым.

— Я отдам содержимое чемодана страховой компании «Эталон». За это они оставят в покое Троцкого.

— Ты думаешь, Ильич это заслужил? — задумчиво спросила Беда.

— Конечно, нет. Но он же человек все-таки! Маленький, жалкий, хитрый человечек. Который всегда хочет больше, чем может.

— Скажи еще, что он добрый, — усмехнулась Беда.

— Не злой, — не стал я ее разочаровывать.

— А что ты будешь делать, когда Гон очухается и потребует у тебя чемодан?

— Вот когда очухается и потребует, тогда и буду решать.

— Ладно, черт с тобой. Спасай Ильича. А я забабахаю статейку о некой секретной группе ликвидаторов. Нет, каково название, а?!! — она потрясла над головой худым кулаком.

Я так удивился ее сговорчивости, что помешал дрова в камине рукой.

Любая история заслуживает эпилога.

Ильич вдруг действительно заболел и попал в отделение кардиологии в предынфарктном состоянии. Это укрепило мою решимость поговорить с принципиальными ребятами из фирмы «Эталон». Я связался со службой безопасности «Эталона» и без проблем объяснил, кто я и чего хочу. Принципиальные ребята сильно возбудились от моего предложения, и мы заключили джентльменское соглашение: они забывают, кто такой Троцкий, а я называю им номер ячейки камеры хранения на вокзале, где будет храниться кейс с компроматом на крупнейшие страховые компании города. И пусть они делают с ним, что хотят.