Ольга Степнова - Изумрудные зубки

Она съездит к Петренко и попытается разговорить его. То, чего ювелир никогда не скажет оперуполномоченному уголовного розыска, он вполне может разболтать красивой женщине, похожей на Анастасию Заворотнюк.

В редакции никого не было. День был выходной, но даже в выходной тут кто-нибудь всегда ошивался: доделывал срочную работу, гонял компьютерные игрушки, пил кофе, курил, болтал по телефону, а то и вообще спал на кожаном диванчике в коридоре, отдыхая от надоевших домашних склок.

А тут никого не было! «Аквариумы» были пусты, телефоны молчали, мониторы не мерцали, похоже, все сотрудники решили воспользоваться теплым солнечным днем и использовать его по назначению – отдохнуть.

Сычева шла к своей секции, привычно лавируя между прозрачными перегородками, и тут сбоку заметила какое-то движение. Она обернулась и вдалеке увидела Игнатьева. Он помахал ей рукой и она в ответ тоже махнула, обрадовавшись, что хоть кто-то есть на работе и ей теперь не так жутко в этом стеклянном мистическом лабиринте.

Сычева добралась до своего стола и включила компьютер. Но монитор не ожил, – кнопка на системном блоке сухо щелкнула, отказываясь его включать.

– Черт! – тихо выругалась Сычева.

Электричества не было. Похоже, именно из-за этого все, кто пришел в редакцию поработать или отдохнуть от семейных проблем, разбежались.

Что тут делать, если не работают ни компьютеры, ни кофеварки, ни большинство телефонов?.. Стоп!

Но ведь она приехала сюда на лифте, значит, свет еще две минуты назад был?..

Сычева ткнула кнопку, включавшую кофеварку, но красный огонек не загорелся на ее черном боку.

– Черт! – Сычева даже ногой топнула.

Ну почему ей сегодня так не везет?! Сначала ничего не знающие соседи, потом придурочный Карантаев со своим чертовым колесом, а теперь опять отключение электричества – уже второй раз за день!

– Игнатьев! – заорала она. – В Москве что, опять глобальная энергоавария?!

Игнатьев ей не ответил. Сычева посмотрела на него через множество перегородок – было видно, что он сидит за компьютером.

«Какого черта он пялится в темный экран?!» – подумала она раздраженно.

Делать было нечего, Сычева побрела между стеклянных перегородок в обратном направлении.

– Как ты думаешь, это надолго? – спросила она Игнатьева, когда до него было рукой подать.

Он опять не ответил и это было странно, но еще было более странным было то, что, оказывается, он сидел не за своим компьютером, не за своим рабочим столом, а за столом Глеба.

– Игнатьев! – дрогнувшим от волнения голосом позвала его Сычева.

Игнатьев не шелохнулся. Она двинулась к нему, с каждым шагом понимая, что что-то не так, что нужно бежать отсюда подальше, не вдаваясь в подробности... Она и побежала бы, если бы Игнатьев сидел за своим столом, а не за столом Глеба, она и побежала бы, но все, что касалось Афанасьева, касалось и ее. Сычева ускорилась, рванулась к Афанасьевскому столу, но тут же остановилась, потому что от ужаса остановилось сердце, а дыхание перестало быть насущной необходимостью.

«Черт бы тебя побрал, ты же пару минут назад махал мне рукой!» – промелькнула мысль.

«Откуда у тебя в груди черная дырка?»

Игнатьев сидел, откинувшись на спинку стула, глаза его были полуприкрыты, а то пространство, которое оставалось от глаз, было – жутким, стеклянным, мертвым. Руки у него висели вдоль тела так, словно это были чужие руки, приставленные к нему из другого конструктора – кисти чересчур крупные, локти неестественно вывернуты, в плечах словно сломан какой-то шарнир.

«Пульс можно не проверять, – снова мелькнула мысль. – У живых руки так не висят».

Рубашка у него на груди набухла от крови, крови было немного и почему-то она была вовсе не красная, а ярко розовая – может быть, это голубизна ткани так повлияла на цвет?..

Страшная черная дырка в том месте, где принято думать, что бьется сердце, тоже говорила о том, что пульс можно не проверять.

Сычева зажмурилась и заорала – не вслух, про себя. Она визгливо, по-бабски прооралась, успев отметить при этом, что монитор перед Игнатьевым тоже черный и мертвый, а ящики стола выдвинуты и перерыты.

Она попятилась, нащупывая на груди мобильник, но сделать ничего не успела. Звериное чутье швырнуло Сычеву под стол. За секунду до выстрела она успела заметить сбоку какое-то мимолетное движение и распластаться на полу, оказавшись лицом у начищенных ботинок Игнатьева. Послышался стук, удар, и в стекле напротив расползлась паутина трещин с маленьким отверстием в центре. Потом снова свист, стук, удар – и звон вдребезги разбитого стекла.