Ольга Степнова - Изумрудные зубки

– Вон она! – шепотом воскликнула Афанасьева и показала на окно второго этажа. – Точно моя азалия! Горшок мне мама дарила, я его не перепутаю!

– Еще бы камешки были на месте! – вздохнула Сычева.

Татьяна ничего не сказала. Она почти не спала этой ночью, ей в голову лезли разные мысли – о Попелыхине, о Тарасе, о том, что Сычева отчаянно с ним кокетничает. К утру она вдруг поняла, что нет ни одной мысли о Глебе и сильно расстроилась. И стала думать – почему нет этих мыслей, и нет даже сожаления, что чувство любви, казавшееся ей огромным и бесконечным, вдруг испарилось, исчезло, не оставив следа.

Неужели она такая пустышка?

Неужели папа отчасти был прав?!

Утро застало ее врасплох, и теперь от недосыпа раскалывалась голова.

К заведующей они попали без особых проблем, заявив, что хотят подарить садику фикус.

– Вот, – взмахнула рукой Сычева, указывая чересчур ярко накрашенной полной тетке на дерево. – Слышали, в вашем садике началась программа озеленения. Хотим преподнести, так сказать...

– Отлично! – заведующая так обрадовалась, что вскочила из-за стола. – Оч-чень хорошо! Великолепный подарок! Вы чьи мамы? Из какой группы?! Давайте, я вас запишу. – Она схватила со стола ручку и склонилась над какой-то тетрадкой, демонстрируя готовность открыть список «привилегированных деток».

– Видите ли, – замявшись, начала Афанасьева, – мы вовсе не мамы, а ...

– Папы, – Сычева вдруг громко заржала, довольно развязно подошла к столу и уселась на стул, закинув ногу на ногу.

– Не поняла, – удивилась заведующая, поставив ударение на первый слог. – Ничего не поняла!

– Да тут и понимать нечего, – Сычева достала из кармана пачку сигарет, но закурить не решилась, – сунула обратно. – Мы хотим сделать маленький чейндж.

– Чего вы хотите «маленький»? – еще больше удивилась заведующая.

– Обмен, грубо говоря. Фикус у нас сколько стоит? Одиннадцать тыщ! Так вот мы вам практически дарим это экзотическое растение. Практически – потому что взамен нам нужен горшок с ...

– Азалией, – подсказала ей Афанасьева.

– С азалией, которая стоит у вас в группе, на втором этаже. Ну, как вам наше предложение?

Заведующая села, нахмурилась и постучала по столу ручкой.

– Так, я не поняла, – упорно напирая на «по», сказала она. – Вы что, не мамочки?

– Да какая вам разница, кто мы! – вспыхнула вдруг Афанасьева. Щеки у нее пошли алыми пятнами, а ссадина на лбу неприятно и горячо запульсировала. – Мы вам предлагаем роскошный и дорогой цветок. А взамен просим простую, копеечную розалию! Понимаете, она попала к вам по ошибке!

– По какой такой ошибке?! – Нарисованные брови заведующей поползли вверх. Она еще энергичнее постучала по столу ручкой. – Как я понимаю, вы тут не мамочки. Приходите с улицы, приносите дорогущую пальму, а взамен просите растение, которое продается на каждом углу за триста рублей! Я правильно поняла?!

– Правильно! – в один голос заверили ее Тани.

– Позвольте, в этой азалии клад, что ли, зарыт?! – Заведующая отбросила ручку и широко развела руками.

Повисла звонкая тишина.

Где-то в отдалении гомонили дети, а на стенке навязчиво тикали часы в виде улыбающейся заячьей морды.

– Нет, вы нас неправильно поняли, – быстро заговорила Татьяна. – Дело в том, что это не просто цветок. Это... это очень дорогая для нас вещь! Это... приз! Наш приз за первое место на конкурсе «Лучший танец живота». Мы выступали на нем как одна команда. Произошла досадная ошибка, и одна наша знакомая передала азалию в дар вашему «Мурзилке»...

Никогда Татьяна так быстро не врала. От напряжения кровь прилила к щекам, а голова разболелась еще больше.

– Чушь какая-то, – заведующая поднесла руку к глазам и стала рассматривать свой маникюр. – Первый раз слышу, чтобы в качестве приза давали горшок с цветком. И потом, – это вы-то одна команда? Это вы-то лучше всех танцуете животом?! – Она скептически оглядела по очереди всех Тань.

– А что? – встрепенулась Сычева. – А мы вам покажем! Давай, девки!! – Она вскочила, задрав свитер, обнажила загорелый живот, и так активно начала крутить бедрами, что столкнула со стола статуэтку-балерину из прозрачного стекла. Статуэтка упала и с печальным звоном разбилась.

Татьяна тоже не очень уверенно вильнула попой, Афанасьева зачем-то захлопала в ладоши, воспроизводя зажигательный ритм фламенко.

– Эй, эй, прекратите! – заведующая снова забарабанила по столу ручкой. – Черт знает что! То папаши тут пьяные шастают, то какие-то левые мамочки бордель под пальмой устраивают! Уходите со своим фикусом! Я не отдам вам азалию!