Ольга Степнова - Беда по вызову

Он налил себе стопочку и подцепил на вилку огурец.

— А как там мой RAV?

— Работаю, стекла нужны и кое-какие инструменты.

— Вот деньги соберешь со своих и купишь.

— Не хватит.

— Соберешь по тысяче, остальное я добавлю. Слушай, тут такое дело. Знаешь, у нас в школе подвальное помещение с отдельным входом?

Я кивнул. Подвал был большой, с высокими потолками, но сырой, и с облезлыми стенами.

— Нужно как-то облагородить помещение, — сказал Ильич, — Причем, как-нибудь тихо, по ночам, чтобы не светить.

— Отремонтировать?

— Ну да.

— Мне?

— Ну да.

— А деньги?

— Ну да. Соберешь по три тысячи. Или нет. Скажешь, что школа начала новую экспериментальную программу по подготовке учеников к разным экстремальным ситуациям. Обучение всяким единоборствам, приемам самообороны, способам выживания, повышения сомооценки, уверенности в себе и прочей хрени. Ты же, кажется, этим с ними занимаешься? Вот. Скажешь родителям, что это новая программа, пока только в нашей школе. И соберешь по пять тысяч. Они крякнут, но наскребут. Тем более, что все дети взахлеб обсуждают твои уроки, а на переменах только и делают, что отрабатывают приемы.

Я помрачнел.

— Я обещал, что секция каратэ будет бесплатная.

— Бесплатная, Петька, только в тюрьме параша, — его опять заело на тюремной теме. — В других классах тоже пособираем.

— Так, может, бригаду нанять, денег хватит, а то я все не успею.

— Успеешь. Напрягись. Срок на подвал — три недели. И так, чтобы Дора не видела там никакого шевеления.

Значит, три недели — это время, которое Ильич может спокойно раскатывать на переднем сиденье, не пригибаясь, думать о кабаках и продажных девках. А там, все зависит от того, как я расстараюсь. В дверь позвонили, я от неожиданности вздрогнул. Ильич без тени беспокойства, шаркая тапками, пошел открывать. Вернулся он страшно довольный и не один. Его сопровождала совсем не романтического вида девица, в очень коротких меховых шортах. Ее необъятные ляжки были зарешечены колготками в такую крупную сетку, что мне невольно вспомнился «Гришка Зюкин, который сетку рабицу плетет». Так Сазон любовно называл своего соседа, с которым резался в шашки. Девицы было так много, что я посочувствовал малогабаритному Ильичу, который светился от удовольствия. Понятно, куда он долго названивал у киоска. Но это оказалось не все. Вслед за девицей на кухне появился смазливый блондин ростом с меня. Он был сказочно хорош, и я подумал, что это тот, с кем надо расплачиваться за вовремя доставленное женское тело. Но он вдруг улыбнулся и обнял меня.

— Это сюрприз, — сказал Ильич.

Я размахнулся и дал сюрпризу в челюсть. Он ушел от удара, получив по морде вскользь. Многие гомики хорошо дерутся, потому что их часто бьют. Мы стали самозабвенно обмениваться ударами, и нас вдруг посетило вдохновение. Как говорит Татьяна, занятие стало творческим. Я вспомнил наш парк, Борю Бройтмана, и главный тогда для меня вопрос «мальчик ты или девочка».

— Эй, вы мне тут все перебьете! — крикнул Ильич, и мы как по команде замерли. Девица молча отдирала свою сетку рабицу от острого края табуретки, к которой ее оттеснили. На кухне царил разгром.

— Вот жопа. Опять всю водку разбили. Ты чего? — уставился на меня Ильич.

— Сюрприз удался.

— Я на работе! — взвизгнул блондин, держась за молодую, нежную щеку. Я вдруг подумал: ведь он и правда на работе.

— Я компенсирую, — заявил Ильич. — Нет, ты, правда, чего? Сам сказал — в бога веришь, от водки подшился, бабами не интересуешься. Полный набор уркагана. Я тебе от всего сердца — сюрприз!

— Нет, правда, спасибо. — Сказал я, еле шевеля разбитой губой, — Я это дело с детства люблю. Получил удовольствие.

Ильич принес сотню баксов и сунул красавчику.

— Хватит?

Тот кивнул:

— Захотите еще помахаться, звоните. — Он посмотрел на меня с упреком, и красивым баритоном сказал:

— Какой вы грубый и неженственный.

И хлопнул входной дверью. Я тоже оделся и ушел.

За очками Беда опять не пришла. Мне было стыдно себе признаться, но я стал злиться на нее за то, что она не приходит. Она, что думает, я сам к ней поеду и, может, потеряю по дороге штаны? Утром я засунул ключ за косяк и съездил за Ильичом. В школе мы появились вместе. Он с синяком на лбу, я с разбухшей губой. Ученики хихикали. Навстречу нам двигалась Дора Гордеевна.

— Это Петр показывал мне приемы, — почему-то счел нужным объяснить ей свой вид Ильич.

— Какой он… разносторонний! — хмыкнула она. Ильич как-то сжался под ее взором. Вчера на неприятной встрече он выглядел увереннее.