Михаил Серегин - Алкаш в газете

– Заманчивое предложение, черт возьми! Мне вообще нравится сегодняшняя профилактика моей психики в твоем исполнении. Сначала что-то предложит, а потом тут же отвергает, говоря, что это мне не подходит. Приглашает на работу, пообщаться с коллективом, и потом сам же говорит, что там одни ненормальные.

– Нет, люди они хорошие, интересные, – возразил Седой. – Я думаю, тебе там понравится. Работа, конечно, не очень денежная, но я думаю, для тебя это не главное. Так что давай, соглашайся!

– Ну, уговорил, – сказал я, вставая с дивана. – Пойдем пожрем что-нибудь.

Седой протянул мне пакет и сказал:

– Вот тебе продукты, иди сготовь что-нибудь, а я пока своему главному позвоню, чтобы вакансию за тобой забить.

И, взяв трубку радиотелефона, Борисов решительно пошел вместе со мной на кухню.

– Алле, Василий Борисович? Это я, Леонид. Ты мне сегодня говорил насчет колумниста – так я нашел тебе новую рубрику и человека, который будет ее вести... Какую? Медицинскую... В нашей газете в самый раз. Нет, я не шучу. Есть медик по профессии, сейчас без работы... Но, по крайней мере, медицинскую рубрику он может вполне, – Седой посмотрел на меня с усмешкой. – ...Нет, ему много не надо. Его согласие я получил... Хорошо, договорились, завтра я его привожу. – Седой попрощался с редактором и положил трубку на стол. – В общем, завтра к трем часам подруливай к Дому печати на набережной, – сказал он. – Шестой этаж, я сижу в шестьсот пятом кабинете. При входе вахтеру назовешь мою фамилию.

Я кивнул и поставил на стол яичницу с беконом. Вскрыв две банки джина с тоником, которые были припасены в холодильнике, мы приступили к трапезе.

– Слушай, а у меня получится? – спросил я. – Я ведь никогда ничего не писал.

– Все у тебя получится, – ответил Седой, запихивая в рот большой кусок яичницы. – Во-первых, работа колумниста, особенно тематического, не предполагает журналистику как таковую. Это скорее работа узкого специалиста, который пишет о том, чего другие не знают. Главное, чтобы мысли были изложены ясно. А во-вторых, – Седой пережевал кусок яичницы, – в журналистику вообще идут те, кто не нашел своего места в жизни. Иными словами, всякий сброд. Работа журналистом же окончательно превращает их в инвалидов умственного труда. Это как в жизни – один умеет излагать свои мысли красиво, другой – однообразно. Но в газетах пишут и те и другие.

– А как же талант писателя?

– Писатель – одно, а журналист – другое. Написать книгу может не каждый, а написать статью – практически любой. В космонавты же не всех берут, а в автомобилисты практически всех, даже инвалидов. Так что журналист – не профессия, а скорее стиль жизни, – закончил Седой.

– Спасибо, Леня! Просветил, – сказал я, приканчивая свою яичницу. – Значит, я с завтрашнего дня могу причислять себя к тому сброду, который занимается журналистикой?

– Угу, – не прекращая жевать, буркнул Седой. – Но ты особенно-то не огорчайся. Я вот, например, давно к этому сброду принадлежу – и ничего, живу... Порой даже весело.

– Вот давай за это и выпьем! – сказал я, поднимая баночку с джином. – За веселую жизнь.

– Поехали! – сказал Седой и залил в себя джин.

После обеда Борисов откланялся, напомнив мне, что завтра я должен быть как штык в три часа у него в кабинете.

Остаток дня я провел в размышлениях о целесообразности этого шага. Я же все-таки уже не мальчик, чтобы начинать заниматься чем-то новым, неизвестным, к тому же тем, к чему меня никогда в жизни не тянуло. Но я уже настолько утомился от зимнего сидения дома, что попасть в новую среду, пусть и незнакомую, для меня все же было несомненно полезно. В конце концов, я же оставляю за собой право в случае чего покинуть работу, хлопнув дверью... Ради справедливости надо бы сказать, что в своей жизни я делал это несколько чаще, чем нужно.

И все же в конце вечера я однозначно решил, что попробовать силы в новом деле и проветриться для меня будет полезно. В конце концов, работа детектива, которой я зарабатывал на жизнь в последние годы, когда-то тоже была новым делом. Никто и представить себе не мог, что такой обычный человек, как я, в чем-то даже ленивый, мог достичь на этом поприще определенных успехов.

Я вспомнил, как проходили мои первые дела. Все начиналось с расследования каких-то малых, на первый взгляд незначительных эпизодов и заканчивалось громкими разоблачениями, такими как обнаружение подпольной типографии фальшивых денег, раскрытие сети пиццерий, где в пиццу подмешивали наркотики... Немало убийц понесло заслуженное наказание. И с не меньшего количества людей, незаслуженно обвиняемых, были сняты обвинения. Кто бы мог подумать, что такой домосед, как я, добровольно выберет экстремальный вид деятельности.