Михаил Серегин - Не пугай ежа голым задом

– Сашка! Ты гений! – воскликнула я, но тут меня обожгла страшная мысль, и я дрогнувшим голосом сказала: – Но ведь Лора, ничего не зная, могла сама пойти в сарай и оказаться на моем месте!

– Не могла! – уверенно ответил муж. – Сергеич ее предупредил!

– А мне она ни звука, ни ползвука не сказала! – возмутилась я.

– Так Сергеич ее предупредил, чтобы она молчала, – объяснил Сашка.

Услышав это, я опешила, а потом уставилась в окно и подумала: «Да! Лора настоящая жена, а я?! Скандальная, мнительная дура!» Помолчав, сказала:

– Саша! Я торжественно клянусь тебе, что обязательно стану такой же, как Лариса!

– Оставайся лучше такой, какая ты есть, только, как твоя мама тебе советовала, медленно считай до ста, прежде чем что-нибудь сказать.

– Да я до тысячи буду считать! – радостно пообещала я, бросаясь к мужу.

Он обнял меня, а я, счастливая до безумия, прижалась к нему и замерла.

– Ага! Помирились, значит, с чем я вас и поздравляю! – раздался от двери голос Афонина. – Да и правильно! Как ты, Марья, публично мужа опозорила, так публично и прощения просила, чему весь поселок свидетелем был! Так что все счеты между вами закрыты!

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – тут же сказала я, раздосадованная тем, что в такой светлый момент он напомнил мне о моей страшной вине перед мужем.

– А кто забудет, тому оба! – тут же ответил он и добавил: – Это я тебе, Саня! Держи жену в строгости, а то, не дай бог, опять такое повторится!

– Не повторится, потому что второй раз я такое не прощу! – твердо заявил муж, и я поняла, что он сказал это совершенно серьезно.

– Ну, проклюнулся-таки у тебя наконец характер! – одобрительно сказал Афонин, и тут он увидел тот третий, оставленный нами на всякий случай, прибор, который так и продолжал лежать на стуле в углу. – Мать честная! Так у вас лишний есть! – радостно воскликнул он. – А я ведь сюда шел, чтобы ваш попросить! Вам-то с Богдановым и одного на два участка хватит, а у меня куры, кролики, Тереза опять-таки! Так что мне без него никак нельзя! Так что продайте мне это хитроумное приспособление, а то я без живности с этим живоглотом останусь!

– Да забирайте его просто так! – великодушно сказала я.

– Ты, я смотрю, на радостях готова весь мир одарить! – усмехнулся Афонин.

– А еще, Петрович, приходи к нам вечером на шашлыки! – пригласил его Сашка. – Посидим спокойно, как раньше, и отпразднуем окончание наших мучений!

– А я что? Я только за! – обрадовался Афонин. – И соленья свои прихвачу! А Богданов-то с Лорой будут? – спросил он.

– Непременно позовем! – пообещала я.

Он уже собрался уходить, но вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

– Совсем забыл! А бомжи-то ушли! И узкоглазых тоже больше ни одного нет, даже огород свой бросили! Словом, чужих у нас здесь больше не осталось! Побоялись, видно, что крокодил их схарчит!

– Конечно! Они же ничего не знали о нашем спасительном приборе, – совершенно серьезно ответил муж, и я поразилась, как он умудрился при этом не расхохотаться.

Афонин ушел, и Сашка взялся за мясо, которое все это время лежало в холодильнике, потому что я ничего не готовила. Он возился, а я смотрела на него, и счастливые, легкие слезы застилали мне глаза, ведь моя семейная жизнь с любимым мужем, которую я считала навсегда загубленной, вернулась ко мне снова.

А вечером мы все сидели в беседке, на столе дымились ароматные куски мяса, краснели соленые помидоры, зеленели соленые огурцы, вино лилось рекой, и хорошо выпившие на радостях Богданов с Афониным затянули «Подмосковные вечера», им негромко подпевала Лариса и подвывала Зараза, а мы с Сашкой сидели, прижавшись друг к другу, и все произошедшее в течение нескольких последних дней казалось нам кошмарным сном, который благополучно закончился. Но вот был допет последний куплет, и муж, разлив по бокам вино, сказал:

– А теперь тост! Я предлагаю выпить за нас за всех! За то, что мы совместными усилиями смогли дать отпор покусившимся на наше маленькое дачное счастье хапугам и наглецам!

– Правильно, Саня! – поддержал его Афонин. – Между соседями, как и в семье, всякое случается, и если каждое лыко в строку ставить, то впору на необитаемый остров сбегать. Только вот не всех врагов мы побороли – крокодил-то еще где-то бродит!

– Не волнуйся, Петрович! – успокоил его Богданов с самым честным видом. – Нашей зимы он не переживет и сдохнет! Это уж ты мне как ветеринару поверь!

– Тогда я его найду и шкуру на выделку отдам, – обрадовался Афонин. – Скорняки знакомые у меня есть. А потом мы из этой кожи себе что-нибудь сделаем! Бумажники, ремни, сумочки женщинам, и будет у нас всех память об этом лете!