Пьер Сувестр - Месть Фантомаса

Надин, маленькая дикарка, сначала была напугана беспрерывным движением большого города и всякими достижениями цивилизации, которые приводили ее в ужас, но затем постепенно привыкла к своей новой жизни. По мере того как восточная служанка подрастала, княгиня Соня Данидофф все больше приближала ее к себе.

Сейчас она стала первой горничной княгини, единственным человеком, которому не только позволялось, но и в чьи обязанности входило присутствовать при ежедневных купаниях великосветской дамы.

Это была одна из старых привычек княгини, вот уже на протяжении многих лет она никогда ей не изменяла. И всегда рядом с ней должна была находиться служанка, в настоящее время это место занимала Надин.

Обычно очаровательная иностранка не требовала, чтобы с ней постоянно оставались в ванной комнате, но сегодня вечером Соня Данидофф, более нервная и более беспокойная, чем всегда, не позволяла Надин отойти ни на секунду. Она не узнает, который теперь точно час, ну и ладно. Более того, ее совсем не волновало, опоздает она или нет на бал, который устраивал в ее честь сахарозаводчик Томери, даже наоборот, ее более позднее появление украсит собравшееся общество и явится кульминацией вечера.

Соня Данидофф произнесла эту фразу «сегодня же тот день…» с таким искренним волнением, что черкешенка Надин, не выдержав, разразилась слезами.

Она хорошо знала, что скрывается за этой роковой фразой.

Служанка не забыла, что ровно пять лет назад, день в день, в тот момент, когда Соня Данидофф принимала ванну, перед госпожой возник таинственный незнакомец, который, испугав ее до смерти, удалился, прихватив с собой приличную сумму денег. Княгиня, наверное, не придала бы значения этому банальному происшествию — кражи в отелях были делом довольно распространенным, если бы дерзкий бандит, проникший в ванную Сони Данидофф, не был бы никем иным, как загадочным и неуловимым Фантомасом, чья мрачная слава с тех пор еще больше возросла.

С того времени Соня Данидофф, принимая ванну, не могла не вспоминать о Фантомасе, и каждый год в тот день, когда произошло разбойное нападение, она испытывала ужасный, безумный страх, представляя себе, что бандит может снова появиться перед ней и что на этот раз он будет беспощаден.

Надин знала обо всем этом. Она также дрожала от страха, вспоминая о том роковом дне, но, чтобы отвлечь свою дорогую госпожу от мрачных мыслей, она стала потихоньку успокаивать ее.

— Надо забыть об этом, — пела она своим мелодичным голоском, — вы скоро отправитесь на бал к господину Томери, вашему жениху.

Княгиня вся сжалась.

— Ах Надин, Надин, — отвечала она, глядя странными глазами на свою верную служанку, — я не могу справиться со своими тревогами… То же число… Ты же знаешь, насколько мы суеверны там… у себя дома. Парижская жизнь, которую я веду здесь, не разрушила в моей душе наивности девушки степей. И потом, понимаешь, мне кажется, господину Томери не следовало давать этот бал всего две недели спустя после трагической кончины бедной баронессы де Вибре… Я пыталась его отговорить. Насколько мне известно, баронесса когда-то была его любовницей…

— Говорят, — еле слышно прошептала Надин.

Соня Данидофф продолжала, словно разговаривала сама с собой:

— Уверена в этом. Именно для того, чтобы разуверить меня в этом, Томери решил во что бы то ни стало устроить праздник сегодня вечером: баронесса де Вибре, сказал он мне, была всего лишь хорошим старым другом… знакомой… я не могу, мол, отложить нашу свадьбу из-за тоге, что эта женщина умерла, в противном случае это даст повод для сплетен.

— Дай мне зеркало, — потребовала она у черкешенки.

После того, как приказание было исполнено, княгиня долго и с удовольствием рассматривала прекрасное лицо, отражавшееся в зеркале, и после некоторой паузы, вновь обретя хорошее настроение, произнесла:

— Бедная баронесса! Интересно, смогла бы я ревновать ее к Томери?

— Княгиня, — вмешалась Надин, — надо выходить из ванны, вы опоздаете.

В соседней умывальной комнате, залитой электрическим светом, который ярко отражало бесчисленное количество зеркал, княгиня Соня Данидофф закончила свой туалет с помощью Надин, чрезвычайно гордой, что она — единственная горничная, допущенная одевать свою госпожу.

Сейчас женщины шутили. Надин не переставала изумляться великолепию княгини, а Соню Данидофф потешало детское восхищение черкешенки.

Соня Данидофф облачилась в изысканное платье из крепдешина, которое благодаря простому, но искусному покрою красиво облегало гибкое тело молодой женщины.