Дарья Калинина: Бонус для монсеньора

В погожий летний день в городском парке было привычно много народу. Мамаши, катившие коляски или ведущие за ручки своих оставшихся на лето в городе чад, чтобы те хоть немного дохнули свежего воздуха, двигались шумными стайками в направлении детских площадок.

Фанаты здорового образа жизни вели себя тихо. Эти охотники за ультрафиолетом лежали прямо на травке, облепив каждый свободный пятачок возле заросшего густым кустарником пруда.

Эти две группы в разгар рабочего дня составляли основную массу посетителей парка. Мужское население города, естественно, было представлено весьма умеренно. Встречались молодые люди, ничем не занятые, явно слоняющиеся по дорожкам парка без определенной цели.

Один из таких молодых людей уже в третий раз прошелся по уединенной аллейке, косясь по сторонам голубым глазом. Вид у него при этом был подозрительно беспечный. Юноша демонстративно поглядывал на облака, на яркое небо, кроны деревьев и изо всех сил старался, чтобы со стороны казалось, будто его и в самом деле интересуют красоты природы. Но кулаки в карманах его просторных светлых брюк были судорожно сжаты. И весь юноша был напряжен, словно сжатая пружина.

Услышав за спиной топот быстрых ног, юноша испуганно обернулся, но тут же успокоился. Бегун, его ровесник, обменялся с юношей понимающим взглядом. И, не останавливаясь, помчался дальше. А пробегая мимо стоящей с краю аллеи скамейки, одним движением подхватил с нее небольшую серую сумку.

– Эй! – вскочил со скамейки хозяин украденной сумки – седенький, но еще бодрый старичок. – Стой! Стой, ворюга! Поймаю, шею намылю! Кости переломаю!

Разумеется, грабитель и не думал останавливаться. Но бежал уже не так быстро, нагло разглядывая на ходу содержимое сумки. И наконец презрительно фыркнув, отшвырнул сумку в кусты. Выдержать такую наглость старичок не смог, и он, резво перебирая сухими ногами, заспешил за молодым вором. Тот ждать разгневанного обладателя сумки для разбора полетов не стал. И резко свернув с дорожки, словно испарился.

Старичок, кряхтя и хватаясь за сердце, в конце концов достиг того места, где вор избавился от улики. И немного покопавшись, извлек свою сумку из кустов.

– Вот подлец! – прошептал он, перебирая содержимое сумки и убеждаясь, что ничего не пропало.

Да, странное дело, но в самом деле ничего не было украдено. Даже бумажник с тремястами рублями и мелкой мелочью оказался на месте. То ли вор его впопыхах не заметил, то ли просто побрезговал столь незначительной суммой. Удовлетворенно вздохнув, старик покачал головой и всмотрелся туда, где скрылся грабитель. Конечно, того и след простыл. Все так же покачивая головой, дед побрел обратно к своей скамейке.

Но дойдя до нее, он замер, глядя на нее с раскрытым от недоумения ртом. А потом, в сердцах шваркнув своей многострадальной сумкой оземь, возопил, гневно потрясая в воздухе сухонькими, крепкими кулачками:

– Украли! Да что же это делается! Да что же это за день сегодня такой! То сумку хотели увести. А теперь доску сперли! Ну, люди! На две минуты отвернулся, а они уже успели сработать! И кому могли понадобиться мои шахматы?!

Ответ на этот вопрос ему мог бы дать юноша с лазоревым взглядом, еще недавно прогуливающийся по аллее. Но он был уже далеко. И, спеша унести ноги от места удачно проведенной им с приятелем операции, радостно прижимал к груди оттопыривающуюся рубашку, под которой громыхала шахматная доска со всеми полагающимися к ней фигурами.

Резкий звонок в дверь вывел пожилую женщину из состояния глубокой задумчивости. Она с трудом оторвала взгляд от застарелого пятна на ковре, к которому так и этак подбиралась уже давно. Но пока что оно стойко сопротивлялось всем имеющимся в распоряжении хозяйки чистящим средствам. И вот сегодня женщина собиралась попробовать на строптивом пятне новый «Ваниш». Реклама уверяла, что он справляется со всеми видами загрязнения. Женщина не очень-то верила рекламе. Но обозленная собственным бессилием в борьбе с проклятым пятном, все же купила с пенсии недешевое средство.

– Иду, иду! – немного раздраженно откликнулась она. – Кто там?

За дверью стояла соседка. Ее визит несколько изумил пожилую женщину. Да что там, она откровенно оторопела. С этой особой, получившей при рождении звучное имя Аполлинария, они практически не общались, ограничиваясь при встречах сдержанными приветствиями. Причин было несколько. Аполлинария любила выпить, водила знакомства с подозрительными личностями мужского пола и алкоголической наружности и была жуткой сплетницей. Но главное – обе женщины чисто интуитивно недолюбливали друг друга.