Дарья Калинина - Циклоп в корсете

– Да я что, я ничего, – лопотал парень. – Я ведь не отказываюсь, просто подумать нужно.

– Подумать! – возмутилась Мариша. – Ну иди, иди думай! Если вдруг сегодня что надумаешь, приходи, так и быть, прощу тебя на первый раз, очень уж девку твою жалко, Витька-то из нее все отцовские денежки выдоит, старик уже одной ногой в могиле, больше года не протянет. Все ему, убийце, достанется. А теперь убирайся! Расстроил ты меня.

Парень поспешно принялся натягивать ботинки, едва справившись со шнурками, которые каким-то непостижимым образом оказались завязаны тугими узлами и сплошь запутаны (моя работа). Недаром подставка для обуви стояла на расстоянии вытянутой руки от неплотно приоткрытой дверцы шкафа, нужно же было чем-то себя развлечь, пока Мариша карты метала.

Распутав шнурки, парень выскочил на лестницу. Квартира, которую мы с Маришей занимали под салон «провидицы Алевтины», находилась на пятом этаже в доме без лифта. Спускался парень долго, должно быть, обдумывая слова гадалки. Так и есть! Он вышел из подъезда в глубокой задумчивости, едва не налетев на меня.

– Осторожно, молодой человек, – недовольно сказала я. – Вы меня чуть не сшибли.

И я поправила платок на голове, не забыв помахать в воздухе полиэтиленовым пакетом. Парень попятился, едва не раздавив Дину, которая возмущенно зашипела и выпустила когти. Черную бархатную ленточку я вырезала из того же куска материи, из которого были сделаны портьеры в салоне гадалки, но мужчины таких тонкостей не просекают. Парень с недоумением пялился на Дину, затем он снова перевел взгляд на меня. В его голове явно шла напряженная работа. Наконец он сообразил, что значит наше появление, вскрикнул, повернулся и помчался обратно вверх по лестнице.

Я облегченно перевела дыхание, взяла Дину и отошла к соседнему дому, где уселась на лавочку. Там мы с Диной просидели недолго – через десять минут наш клиент вышел, сжимая в руках бумажку, должно быть, список тех вещей, которые должен был раздобыть для успешной нейтрализации заговора. Тогда мы с Диной поняли, что можем возвращаться.

– Ну и скупердяй нам попался! – такими словами встретила меня Мариша. – Ты подумай, вздумал торговаться с тайными силами. Дескать, не все ли равно, какого размера будут монеты. Медь, говорит, в царской копейке ничуть не хуже, чем в пятаке.

– А ты что? – полюбопытствовала я, вешая свой плащик в шкаф.

– Я спорить не стала. Пусть тащит золотые монетки диаметром с царскую копейку. Хотела бы я посмотреть, где он такие достанет.

– А когда должен вернуться?

– Я дала ему сутки. Здорово перепугался, когда вас с Диной увидел?

– Посинел весь, – сказала я. – Слушай, как-то не очень хорошо людей пугать. Он ведь теперь все время будет о смерти думать.

– Пусть подумает немножко, – пожала плечами Мариша. – Такие размышления человека только лучше делают, на добрые дела подвигают. А то он небось полагал, что смерть только к другим наведывается, а про него и знать не знает. Пусть подумает, хорошо ли жил до сих пор. Я как-то вообразила, что жить мне осталось сутки. Так я за эти сутки обошла всех, кого обидела, прощения просила. И вообще была ангелом, а не человеком. Потом еще долго те сутки с удовольствием вспоминала, какая я была хорошая. Больше у меня так никогда не получалось, воображения не хватало.

В это время в прихожей раздался еще один звонок. Я снова прыгнула в шкаф. Он стоял как раз вплотную к стене той комнаты, где располагалась Мариша со своим гаданием. И как раз в этом месте стены строители с какой-то трудно поддающейся здравому смыслу целью сделали в ней вставку из фанеры, отлично проводящей звук. Кроме того, в фанере и в самом шкафу были проделаны отверстия, ловко замаскированные с Маришиной стороны легкой занавеской. Таким образом, из шкафа мне было отлично слышно каждое произнесенное в комнате слово, а сама я при этом оставалась невидимой.

Этим хлопотным и малодоходным бизнесом мы занимались с Маришей уже две недели. С тех пор как уехали наши, а вернее, Маришины немецкие гости. Муж Мариши сдержал слово и привез специально для меня своего друга. К сожалению, у обоих иностранцев оказалось хрупкое здоровье, которое никак не выдерживало нашей среды обитания, воды, воздуха и продуктов питания. К тому же наступила осень, начались холода, хмарь, и у обоих немцев началась сильнейшая депрессия, отягощенная диареей.

Прогулки по городу под проливным дождем им не больно-то помогали. Намокшие стены дворцов и музеев с облупившейся местами штукатуркой немцев не впечатляли. Видя полное равнодушие наших гостей к памятникам архитектуры и культуры, мы решили подойти к делу с другой стороны и провести их по злачным местам нашего города.