Дарья Донцова - Фокус-покус от Василисы Ужасной

– Я в детстве умел постоять за себя и не бегал к маменьке под крыло! Это ты виновата! Растишь мямлю! Бабское воспитание!

– Дэвид, считай, без отца существует, – не упустила своего жена, – тебя никогда дома нет!

Хорош папаша!

Иван поорал и принял решение: отдать сына в секцию самбо.

Дэвид, глотая слезы, отправился в спортзал. Но через месяц тренер отказался от ученика. Младший Брюлов ленился, не хотел обучаться приемам, боялся боли и по каждому поводу начинал хныкать. Кончилось дело тем, что во время одной схватки ему слегка прищемили ногу. Дэвид не упустил момента и принялся хромать. Самбо было забыто. Инга испугалась и отвела мальчика в музыкальную школу.

Там Дэвид исправно учился играть на фортепьяно. Но преподаватели не раз говорили Инге:

– Особых способностей у вашего сына нет, усидчивости и желания трудиться тоже.

Впрочем, те же слова твердили и учителя в общеобразовательной школе. Инга, считавшая сына тонкой ранимой натурой, старалась почаще оставлять мальчика дома, носила сразу в две школы подарки – в общем, как могла, оберегала сына.

И вот парадокс, маму, не чаявшую в нем души, Дэвид ни в грош не ставил, мог нахамить ей, один раз даже ударил, а отца, который откровенно презирал неудачного сына, боготворил. Ради Ивана Дэвид был готов на все, больше всего ему хотелось доказать папе, что тот ошибается – Дэвид совсем не никудышный человек, просто он пока еще маленький. Вот вырастет и покажет всем.

Но шли годы, а Дэвид не сумел преуспеть ни в чем. С грехом пополам он окончил институт и начал работать в тех местах, куда его пристраивал папа. Иван к тому времени почти смирился с тем, что сыночек у него мямля. К тому же в семье подрастала еще и дочь, Алина, на которую возлагались большие надежды.

Но не зря говорят, что на детях гениев природа отдыхает. Алина оказалась такой же, как Дэвид.

И Иван иногда с тоской думал: ну почему ни сыну, ни дочери не досталось от него ничего хорошего – ни твердости характера, ни напористости, ни упорства, ни целеустремленности? Отчего младшее поколение пошло не в отца, а в своих маменек? Ну почему Ивану не везет с наследниками?

Потом Брюлов организовал «Русскую зажигалку» и сначала приставил к делу Дэвида, а потом выгнанную из трех институтов Алину. Теперь старший Брюлов на вопрос: «Где работают ваши дети?» – отвечал:

– Сын руководит радиостанцией «Русская зажигалка», дочь Алина еще молода, чтобы быть начальницей, она пока работает там же, простым редактором.

На деле же ситуация выглядела несколько иначе. Дэвид всего лишь тупо исполнял приказы отца, а Алина кисла за письменным столом, она мечтала играть на сцене.

Очень часто брата с сестрой не связывает крепкая любовь, в особенности если детей разделяет большая разница в возрасте и они от разных матерей. Но Дэвид и Алина были исключением. Старший обожал младшую, та платила ему преданной любовью. Оба очень хотели продемонстрировать отцу собственную предприимчивость и успешность, оба страдали от того, что Иван их ни в грош не ставит, считает кретинами, ни к чему не способными идиотами. Дня не проходило, чтобы Иван не ткнул носом сына или дочь в очередную сделанную теми глупость.

Потом Дэвид неожиданно написал песню, и ее купил достаточно известный певец. Мелодия зазвучала в эфире, Дэвида стали называть композитором. Иван притих, видно было, что подобного поворота событий он не ожидал. Дэвид же буквально расцвел, наконец он сумел доказать папе, что не зря коптит небо! За первой песней последовала вторая, затем третья. Дэвид работал медленно, но каждый раз выдавал хит. Иван начал ощущать к сыну нечто похожее на уважение. А затем Дэвида обвинили в воровстве. Суд он выиграл, но по закулисью поползли нехорошие слухи, а в семье Брюловых начались скандалы. Иван потребовал, чтобы сын перестал «композиторствовать», но отпрыск неожиданно уперся и заявил:

– Я сам пишу песни. Неужели ты веришь брехне газет?

Иван обозлился и в конце концов сорвался на тусовке, наговорил наследнику при всех гадостей.

Наверное, девяносто девять сыновей из ста в подобной ситуации обиделись бы на отца и, хлопнув дверью, ушли из дома. Но Дэвид испытал приступ отчаянья. Папа, только-только признавший сына человеком, вновь начал считать его ничтожеством!

Дэвиду сделалось совсем плохо, в душе взрослого, начинающего седеть мужчины жил крохотный мальчик, желающий любой ценой доказать папочке: я – замечательный, умный, талантливый, бойкий… Но вновь, как в детстве, у него ничего не вышло.