Ирина Хрусталева - Вечеринка в турецких банях

– Так у него же вроде жена есть, – пробормотала уборщица. – И сын взрослый…

– А я тоже внебрачная, – выпалила Анна, с ужасом осознав, что лепит полную чушь.

– Мы проездом в Москве, сегодня улетаем в Майами, – зачастила Марго, чтобы хоть как-то сгладить чумовую ситуацию. – Только сегодня узнали, что наш… мой… ее… короче, что мой папочка в больнице, с травмой головы, и помчались к нему, а она нас не пускает. Может, мы с ним никогда и не встретимся больше! – всхлипнула она. – Разрешите нам попрощаться с родным человеком!

– Я им говорю: пять часов будет, я и… – закудахтала уборщица, но доктор не дал ей договорить:

– Галина Сергеевна, пока вы препирались, как раз начались приемные часы, так что успокойтесь, ради бога. Проходите, десять минут погоды не сделают, – бросил он и, потеряв к посетительницам всякий интерес, направился по своим делам.

Марго схватила Анну за руку и потащила ее к палате № 421, где, по их сведениям, лежал электрик, повесивший на них клеймо женской «банды». Осторожно приоткрыв дверь, девушка заглянула, оценивая ситуацию.

– Отлично, он один лежит, вторая койка пустая, – сообщила она Анне и смело вошла.

Анна последовала за ней.

– Ну, здравствуйте, Константин Николаевич! – громко произнесла Марина. – Как ваше здоровье? Пошли на поправку?

Мужчина с прищуром посмотрел на нежданных гостей, потом, не веря своим глазам, зашарил рукой по тумбочке, пытаясь найти очки.

– Они у вас на лбу сидят, – с усмешкой подсказала Марго. – Не ждали гостей, Константин Николаевич?

– Вы пришли меня добить?! Сразу не получилось, так вы сюда явились? – пролепетал электрик. – Сделаете мне смертельный укол, да? Нет свидетеля, нет дела, так?

– Вы поклонник детективного чтива? – засмеялась Марина, кивнув на тумбочку, где лежала книга с романом Агаты Кристи. – Я тоже люблю детективы, но не путаю вымысел с реальностью.

– Мы вам фрукты принесли, соки, воду минеральную, баночка икорочки, – сказала Анна, выкладывая подарки из пакета на тумбочку. – Поправляйтесь!

– Ага, а в соке у вас что для меня припасено? – дрожащим голосом спросил больной. – Небось цианистый калий?

– Стрихнин! – проворчала Марго. – Успокойтесь, ради бога, если бы я и захотела вам что-то подсыпать, так только слабительное, чтобы аж до мозгов продрало!

– Зачем же вы, Константин Николаевич, бандитками нас назвали, да еще и показания в милиции против нас дали? – с укором спросила его Анна. – Разве мы вам сделали что-нибудь плохое? Мы не грубили, не ругались с вами, просто попросили, чтобы вы нам дали уйти, и все.

– А вы считаете, что проломить человеку голову – это хорошо?! – взвился электрик.

– А с чего вы взяли, что это мы вам голову проломили? – спросила Марина. – Мы же были у вас на глазах, а ударил третий.

– А я что сказал? Я милиционеру так и сказал: там был кто-то третий! Я и сообщил, что тут целая банда орудует, а потом мои слова еще два мужика подтвердили.

– Эн, мне кажется, не стоит доказывать ему, кто прав, а кто виноват, – обреченно вздохнула Марина. – Выйдет из больницы, и следователь ему все расскажет. Вам же, уважаемый Константин Николаевич, я дам очень хороший совет, кстати, бесплатный: прежде чем отрезать, сто раз отмерь! Прежде чем обвинить кого-то, убедись, что ты прав.

– А вот и я, – послышался чей-то радостный голос, и в дверном проеме, полностью загородив его, возникла необъятная женская фигура. – Здравствуйте, – растерянно улыбнулась посетительница, глядя на гору фруктов и пакетов с соками на тумбочке больного. – Костенька, это кто?

– А это его дочка внебрачная со своей матерью, – раздался голос из-за спины женщины, и над ее плечом показались хитрые глаза уборщицы. – Аль не признала родственников?

– Какая дочь?! Какая мать?! – икнула та. – Что происходит, Константин?

– Машенька, не слушай эту полоумную, она не в себе! – залепетал тот. – Что-то перепутала…

– Ничего я не перепутала! – гаркнула уборщица. – Сам небось полоумный теперь, после того как тебе по черепушке дали. Я сама слышала, как эти дамочки с доктором разговаривали. Молодая сказала, что она Игнатову дочкой внебрачной приходится, а та, что постарше, – мать ее.

– Ох, господи! – простонала супруга электрика и, хватая ртом воздух, без сил плюхнулась на свободную кровать, жалобно заскрипевшую от такой непомерной тяжести.

– Да-да, я все слышала, своими собственными ушами! – продолжала вредничать уборщица. – Они еще спрашивали, как их папочка себя чувствует, говорили, мол, уезжают сегодня и очень хотят попрощаться. Мол, вдруг больше и свидеться не придется? А дочка аж прослезилась, так ей стало жалко папашку своего!