Дарья Донцова - Микроб без комплексов

Я, продолжая сидеть на полу, удивилась наступившему в психиатрии прогрессу. Хорошо, что придуманы препараты, которые можно применять «тряпочным» способом. Не смейтесь, пожалуйста, но я честно признаюсь: очень боюсь уколов. А от некоторых таблеток у меня желудок болит. Когда в аптеки массово будут поступать компрессы с медикаментами, я первая кинусь их покупать!

– Не бурчи, – оборвал медбрата врач.

Тимофей чихнул и сел.

– Жив! – возликовала Натка.

– Ну конечно, – кивнул Сергей Леонидович. – А вы не шевелитесь. Петр!

Медбрат вздрогнул и уронил шприц.

– Трендец, – растерянно сказал он, – больше нету.

Сергей Леонидович пошел весь красными пятнами.

– Ничего, ничего, – весело защебетала Рындина, вскакивая, – запишите там, что кольнули Тиму, я возражать не стану. Главное, он ожил. До свидания, спасибо!

Не успел врач охнуть, как Натка со скоростью торнадо исчезла в своей квартире, не забыв крепко запереть дверь. Я быстро поползла к своему порогу. В ухе маршировали сороконожки, на их железных сапогах появились острые шпоры.

– Ну вообще… – только и смог вымолвить Сергей Леонидович.

Петр подобрал шприц.

– Платят нам, конечно, мало, – элегически сказал он, – зато постоянно общаешься с интересными людьми.

Второй медбрат, похоже, был немой, он ухитрился ни разу не произнести ни слова.

Лифт громыхнул, из кабины вывалились парни в брезентовой форме и касках.

– Где очаг возгорания? – гаркнул один.

Сергей Леонидович уставился на пожарных. У меня в ногах неожиданно появилась сила, я вскочила и живо забежала домой. Да, «Скорая» явилась по моему вызову, но врачи опоздали, их помощь не понадобилась. Но вот к приезду бригады огнеборцев я никакого отношения не имею. Пусть за визит красной машины с брандспойтами отвечает Натка. Нечего было истошно вопить: «Люди! Горим!» Видимо, кто-то из соседей поверил Рындиной и позвонил ноль-один.

Впрочем, мне тоже нужно сделать правильный вывод: более никогда не буду поджигать веревку и совать ее в собственное ухо!

Разбудил меня звонок Коробкова.

– Нас утро встречает прохладой, – заорал он в трубку. – Любимая, что ж ты не рада веселому пенью гудка!

– Ужас… – простонала я. – Вставать по зову фабричной сирены – самое страшное, что может случиться с человеком.

– Ошибаешься, лапа, – возразил хакер. – А как насчет службы курьером по доставке театральных билетов на острове Пхай? Население восемь человек, часы работы с шести утра до часа ночи, без выходных. Оплата труда зависит от числа проданных билетов, то есть не оклад, а сдельщина…

– Перестань, а? – попросила я.

– Просто я хочу придать тебе бодрости, помочь обрести оптимистический настрой.

– Если у тебя есть новости, выкладывай.

– Я выяснил много интересного про «Короля Мара», – гордо начал компьютерный гений.

– Извини, эта версия не подходит. У меня есть другая, крайне интересная зацепка, и связана она с администратором гостиницы «Зофья», которая перепутала Эдиту Звонареву с некоей Мариной Федькиной, – остановила я Димона.

У Коробкова есть один недостаток. В его служебные обязанности входит техническая поддержка следствия, и Димон, несмотря на свой, мягко скажем, зрелый возраст, проделывает с компьютером чудеса. Нет такой защиты, которую он не сумеет взломать, и не найти на свете места, в которое хакер не сможет влезть. Но и на солнце, как известно, есть пятна. Если дело увлекает Димона, он придумывает собственные версии, которые кажутся ему потрясающими, и резво бежит по выбранному им следу… как правило, в противоположном от настоящего преступника направлении.

– Значит, Марина Федькина? – нараспев произнес Димон. – А год рождения какой?

– Если ее перепутали с Эдитой, то возраст как у Звонаревой, – ответила я. И удивилась: – Ты чем там занимаешься?

– Рою по базе, авось вылезет. Есть! Марина Станиславовна Федькина, задерживалась за проституцию. Правда, давно, больше пятнадцати лет назад. Еще был у нее привод в милицию по подозрению в краже, но дело не открывали, пострадавший забрал заявление. Она?

– Ну, может быть, – протянула я. – А где Федькина сейчас?

– Лапочки-цветочки на болотной кочке… – запел вдруг Димон. – Нигде.

– Умерла? – уточнила я.

– Такого я не говорил.

– Тогда объясни, что значит «нигде».

Из трубки послышались постукивание, сопение, чавканье, хруст.

– Прекрати жевать и займись делом! – возмутилась я, ощутив голодные спазмы в желудке.