Елена Логунова - Снегурка быстрой заморозки

– Все, я больше не могу! – возвестил мужчина, которого Куропаткина не видела, зато слышала, как он шумно повалился на скрипучий диван.

«Пора!» – сказала сама себе Марина и с зонтом наперевес выскочила из своего укрытия в прихожей.

– Убью сволочей! – ревела она на ходу.

Множественное число оказалось неуместным: вопреки ожиданиям ревнивицы, на диване обнаружился только один человек, лежавший поверх покрывала в одежде и обуви, плашмя, как камбала. Разогнавшаяся Марина, настроенная на совершение акта возмездия, не успела на бегу поменять свои планы и с размаху огрела незнакомца поперек спины сложенным зонтом. Зонт треснул, мужик крякнул, скатился с дивана и, прикрывая голову руками, рванул в прихожую.

– Врешь, не уйдешь! – крикнула азартная Марина, повторно замахиваясь своим оружием.

Изловчившись, она, как клюшкой, кривой ручкой зонта наподдала пробегающему мимо незнакомцу по заду и с силой выбила мужика из прихожей в открытую дверь.

Побитый воинственной Мариной малый даже не огрызнулся, только негромко матерился, шумно катясь с лестницы.

Сама Марина, поколотив вместо собственного супруга совершенно постороннего гражданина, не испытывала по этому поводу ни малейших угрызений совести. Она пребывала в уверенности, что огретый зонтом тип был еще одним любовником соседки – наряду с Гошей Куропаткиным, который пока не был пойман на месте преступления, что отнюдь не снимало с него подозрений. Немного жаль было зонтик, который оказался менее крепким, нежели спина и ягодицы мужика, и с пугающим хрустом переломился пополам, однако Марина полагала, что это ничтожная плата за возможность наказать в лице незнакомца всех неверных мужей. Тем более что зонтик принадлежал соседке, и, сломав его, Марина таким образом одновременно материально наказывала в ее лице всех коварных любовниц.

Гордо подбоченясь, победоносная Марина оглядела комнату, презрительно фыркнула в сторону дивана и удалилась восвояси, не забыв закрыть дверь на ключ.

Было уже черным-черно, когда я подошла к своему дому. Одиннадцатый час вечера, да еще небо затянули пухлые облака, и под этим толстым одеялом задохнулись и потухли и луна, и звезды.

Оступаясь на покрытом рытвинами допотопном асфальте, оскальзываясь на невидимых во мгле керамзитовых заплатках, я шагала к подъезду, как слепая цапля по болоту – опасливо пробуя ногами почву перед собой и вытягивая шею в надежде хоть что-то разглядеть. Со стороны это должно было выглядеть комично, поэтому я не обиделась, когда с лавочки из-под раскидистой вишни донесся смешок. Вместе с ним донесся сигаретный дымок, а секундой позже – ломкий юношеский голос:

– Эй, гражданка! Ты тут не ходи, ты там ходи, а то в люк попадешь – совсем мертвый будешь!

Цитату из «Джентльменов удачи» я узнала, а голос говорящего – нет.

– Это кто тут? – обернулась я, застыв на одной ноге.

– Это я, Красная Шапочка! – глумливо пропищала из темноты какая-то девчонка.

Несколько крепких молодых глоток согласно издали радостное лошадиное ржание.

– Ой, вы, кони мои, кони привередливые! – съязвила я в ответ, фрагментарно процитировав Высоцкого. – Признавайтесь, жеребчики и кобылки, кто опять лампочку в подъезде выкрутил?

– Темнота – друг молодежи! – авторитетно сообщили мне из дружественного подрастающему поколению мрака.

– А также грабителей, маньяков и бандитов, – заметила я, ощупью вдвигаясь в темный, как склеп, подъезд.

Цепляясь за перила, поднялась на второй этаж, ощупью нашла в кармане ключ, а в двери – замочную скважину, с трудом совместила то и другое, открыла дверь и зашагала по неосвещенной прихожей, напрочь забыв о возможности включить электрическое освещение. Втянулась, привыкла перемещаться в темноте!

На третьем шаге под моей ногой что-то болезненно хрустнуло, и я ужаснулась, вообразив, что Пискля и его команда прислали мне новый фрагмент моей подруги – на сей раз кость. Похоже, берцовую.

Ослабевшие колени очень кстати подогнулись, я присела и дрожащими руками ощупала то, что хрустнуло: действительно, похоже на кость, только весьма необычной формы – кривую, как коровий рог. Очень странно, у моей подруги вроде ничего такого нет...

Воображение скупыми штрихами живо набросало мне поясной портрет Ирки, очертаниями похожей на слоненка, и тоже с бивнями. Или с одним бивнем, если второй лежит у меня на полу.

– Фу, чушь какая! – сообразив, что несу чушь, я покачала головой и вытряхнула из нее бредовую мысль о бивнях, рогах и копытах.