Люся Лютикова - Жизнь замечательных детей

Однако собеседница меня разочаровала.

– Кто его знает… – пожала она плечами. – Когда из искусства делают бизнес, ничего хорошего не жди.

Если в конце представления поклоны длятся дольше, чем аплодисменты, – это провал. Чтобы такого не случилось, артисты обращаются к клакерам. Специально нанятые люди будут шумно аплодировать, организуют море цветов от «благодарных зрителей» и вообще создадут впечатление успеха.

Вот оно, оказывается, что. У Котика был побочный бизнес: он руководил клакой. Или это магазин являлся для него прикрытием основной деятельности на ниве культуры? Как бы то ни было, но я должна прижать к ногтю Каминского и заставить его рассказать все: явки, пароли и адреса.

– В буфет пойдем? – спросил Малахов.

Я посмотрела вслед удаляющейся спине Каминского.

– Ты иди, а я тут в толпе подругу заметила, хочу с ней поговорить, – быстро сориентировалась я.

– Где? – заподозрил обман Максим.

– Ну вон же она, – я неопределенно махнула рукой, – в черном платье. Лена! – громко крикнула я, и на зов обернулось сразу несколько девушек. – Видишь?

И пока Малахов не успел опомниться, я стала быстро пробираться к выходу. Каминского я настигла в фойе около лестницы.

– Вот так сюрприз! – весело сказала я.

Александр резко обернулся.

– Мы знакомы? Ах да… Вы, кажется, журналист? Извините, не помню вашего имени.

– Людмила, журнал «Звуки му».

– Точно. Ну как вам представление? – светским тоном поинтересовался Каминский.

– Какое вы имеете в виду: то, что на сцене, или то, что происходило в зрительном зале?

Мужчина состроил удивленную мину. А я перешла в наступление.

– А вот интересно, – спросила я с милой улыбкой, – сообщили ли вы следователю, ведущему дело об убийстве вашего начальника, о криминальном бизнесе последнего?

– Какой еще криминал? О чем это вы? – спал с лица Каминский.

– Клакерство. Или этот вид деятельности уже стал легальным?

Александр забормотал что-то невразумительное и попытался скрыться в толпе. Но я схватила его за рукав свитера и сурово сказала:

– Я вас задерживаю. Пройдемте в ближайшее отделение милиции. Там с вас снимут отпечатки пальцев и поместят за решетку до выяснения дальнейшей судьбы.

– По какому праву? – возмутился клакер. – Вы журналист, а не прокурор!

Ложь не является ложью, если она говорится ради общественного блага. Поэтому я принялась беззастенчиво врать:

– К вашему сведению, я являюсь добровольным помощником следственных органов. А с этого года нам разрешено самостоятельно проводить задержание граждан, особенно если они подозреваются в убийстве. У меня и «корочки» МВД имеются…

И я принялась рыться в сумке якобы в поисках документа.

Расчет оказался верным: трусливый Каминский мигом растерял свою уверенность, нервно огляделся по сторонам и сказал:

– Давайте обойдемся без лишней шумихи. Я отвечу на все ваши вопросы, только не надо никакой милиции. Мне еще сегодня «бис» кричать.

Прозвенел звонок, зрители потянулись в зал, и фойе опустело. Мы с Каминским уселись на красный бархатный диванчик и стали беседовать.

– Лев Котик работал со всей клакой Москвы? – спросила я.

Александр искренне рассмеялся:

– Побойтесь бога! В столице немало таких организаций. Он контролировал лишь Большой и Консерваторию. У оперетты своя клака, у драматических театров – тоже. Вся Москва, надо же! – И он опять захихикал.

Его шакалий смех мне совсем не понравился, но я решила не обращать внимание на такую ерунду.

– Значит, теперь, после его смерти, вы стали главным?

Каминский понял, куда я веду, и заволновался:

– Да, я взял дело в свои руки. Но поймите, я не убивал Льва. Мне это было совершенно невыгодно.

– Ну как же невыгодно, – скептически протянула я. – Расскажете это своему адвокату. Неужели будете отрицать, что ваш доход значительно вырос?

– Да, вырос, – горячился Каминский, – но и хлопоты умножились. И потом, вы хоть представляете себе, как организован наш бизнес? Думаете, что я весь гонорар кладу себе в карман? Для представления необходимы минимум пятьдесят человек, и каждому надо заплатить. Но не это главное. – Александр наклонился ко мне и интимно зашептал на ухо: – Львиная доля гонорара уходит наверх.

– Куда? – не поняла я.

– Ну, наверх. – Каминский выразительно поднял глаза к потолку. – Это же мафия, организованная преступность. Полагаете, нам бы позволили этим заниматься, если бы за всем не стоял один влиятельный человек?