Люся Лютикова - Жизнь замечательных детей

Я уселась в кресло и принялась внимательно разглядывать лицо Максима. Я пыталась обнаружить на нем следы помешательства, но никакой патологии мне найти не удалось. Малахов выглядел нормально. Даже слишком по нынешним временам, когда у половины сограждан в анамнезе невроз и пограничные состояния личности. Держался он немного скованно, впрочем, в данной ситуации в этом не было ничего удивительного.

– Вот что, – решительно вклинилась я в беседу, – пока мы не начали представление, давайте кое-что обсудим.

Выражение лиц у присутствующих мгновенно стало человеческим.

– Мне интересно знать, Максим, зачем ты это делаешь. Не пойми меня неправильно, но твое поведение выглядит довольно странным, ты не находишь?

Все взгляды устремились на Малахова.

– Это один из самых странных поступков, которые я когда-либо совершал, – усмехнулся Макс.

Не встретив сопротивления, я с удвоенной прытью ринулась вперед:

– Какая твоя проблема? Ты уверен, что мы сможем тебе помочь? А вдруг нет? Может быть, тебе лучше сначала проконсультироваться с психологом?

– У психолога я уже был. Именно он посоветовал мне пойти на этот эксперимент. Хотя даже он не уверен, что мне удастся излечиться. Слишком застарелый психологический комплекс.

– Излечиться? – встрепенулась Нина Платоновна. – Значит, ты болен?

– Можно сказать и так, – грустно отозвался Малахов. – Ведь душа тоже может болеть…

Тут мне на ум пришло слово «душевнобольной», и оно мне совсем не понравилось.

– Расскажи, что это за комплекс, – потребовала я.

Максим смущенно поерзал на диване, вздохнул и, поняв, что отвертеться не удастся, начал рассказ:

– Все наши проблемы родом из детства…

Трагедия неразделенной любви взрослого человека – ничто по сравнению с трагедией ребенка, которого не любит родная мать.

Маленького Максимку мать ненавидела. Самое яркое воспоминание его детства: ее холодный взгляд и недовольное «Отстань от меня, мне некогда». А ему так хотелось изо всех сил прижаться к ней и сказать, что она – самая молодая, самая красивая, самая лучшая…

Олеся Малахова действительно была очень молода. Она родила рано – в 16 лет. Ее одноклассники писали экзаменационную контрольную по алгебре за девятый класс, а у нее в это время начались схватки в роддоме № 2 подмосковного Серпухова.

При социализме сериалов по телевизору не показывали, заняться дворовым кумушкам было нечем. Вот и мололи они языками, обсуждая истории многолетней давности. При виде пятилетнего Максимки соседки всегда принимались шушукаться:

– Мать его в подоле принесла. Выблядок…

Ребенок запомнил незнакомые слова, но не решился спросить у мамы, что они означают. Подошел к бабушке.

– Баба, а что такое «в подоле принесла»?

– Не слушай никого, деточка, это плохое выражение, – зашептала бабушка.

– А «выблядок» – тоже?

Вместо ответа бабуля широкой рукой вытерла набежавшие слезы.

Родители Олеси приехали в Подмосковье из уральской деревни. Работали на силикатном производстве, мыкались с ребенком по общежитиям, через десять лет получили-таки квартиру. Все надежды на будущее они связывали со своей единственной дочерью. Вот вырастет, выучится на врача, выйдет замуж за хорошего человека и родит им внуков. Олесенька, отличница и скромница, из всего этого списка только и сделала, что родила. Несовершеннолетняя и вне брака. Позор на их седые головы.

Максим узнал, как было дело, только когда сам закончил школу.

Олеся пошла на день рождения к подруге, там оказался ее старший брат, только что вернувшийся из армии. За столом брат ухаживал за девушкой, и Олесе льстило внимание такого взрослого парня. Они потанцевали, потом пошли в другую комнату и стали целоваться. Когда молодой человек полез ей под юбку, Олеся засопротивлялась. Внезапно его галантность улетучилась без следа. Рядом с девушкой стояло агрессивное животное.

– Ты что, сука, продинамить меня решила? – угрожающе зашептал брат подруги. – Возбудила, а теперь в кусты? Раздевайся сама, а то убью!

В его руке блеснуло лезвие ножа. От ужаса Олеся не смела пискнуть. Она послушно сняла трусы.

Девушка никому ничего не сказала. Она тут же ушла с праздника, сославшись на головную боль. Дома она подмылась и легла спать. И всю ночь тихонько, чтобы не разбудить родителей, проплакала в подушку.

Через месяц «красные дни» не пришли. Олеся заволновалась. По прошествии еще одного месяца она заподозрила неладное. Но девушка боялась признаться кому бы то ни было, и в первую очередь – строгим родителям. Это сегодня во многих городах есть службы психологической помощи, в том числе и для женщин, переживших насилие, а тогда в Советском Союзе таких учреждений не было. Впрочем, согласно официальной версии, секса в стране тоже не существовало. Тем более для 15-летних школьниц.